Никакого снаряжения, кроме этого, у них не было.
Отправляясь в пещеру, они не брали с собою продовольственного запаса, — как это советовал тот же Авиценна, — небольшой кувшин с водой был их единственным грузом, не относящимся непосредственно к цели: страх перед жаждой, которую испытал по дороге в Кон-и-Гут Голоо, заставил последнего захватить его с собой.
Гарриман был весь в нетерпеливом ожидании, оправдается ли на деле его предположение.
Так же точно, как фон-Вегерт, знал Гарриман легенду Авиценны и надпись рокандского камня.
Строка за строкой, словно живая, тянулась она перед его глазами, и четко вырисовывался в воображении таинственный верблюд первой половины второй строки, извилистое место в конце ее же и параллельные черточки у конца строк. Лестницы…
Мысли всех были заняты пещерой.
Что касается Голоо, то негр, как всегда, относился ко всему пассивно. Ему был в конечном счете безразличен успех всей этой затеи уже в самом начале пути экспедиции. Сердце его нестерпимо ныло при воспоминании об Эрне, и бедняга, давно уже мысленно покончивший с вопросом о самом себе, жил сладкой тоской по неизведанному счастью.
Он сидел на вид спокойный, но душа его была полна мрачных предчувствий. Спуск под землю инстинктивно казался ему, родившемуся под знойным солнцем тропиков, чем-то в высшей степени опасным и нелепым. Он слышал краем уха все эти рассказы о кон-и-гутской пещере… Да что в них толку! Охота им забираться в этот мрак, где не увидишь без огня собственной руки у самого носа!
Что касается Боба, то он был чрезвычайно доволен, что его не берут с собой, хотя и заявил, что если все не вернуться под утро, — он явится к ним туда, в эту дыру, живой или мертвый.
Наконец, фон-Вегерт, оглядев всех и поручив Бобу ни под каким видом не впускать мирзу Низама в юрту, посещения которого, впрочем, и нельзя было ожидать, осторожно вышел в сопровождении трех своих спутников наружу.
Облака бурно проносились по небу, то закрывая, то открывая лунный диск. В общем темнота благоприятствовала скрытному подходу к пещере, которая лежала в полуверсте от оазиса. По дороге попадались пустые жилые и хозяйственные постройки, покинутые рокандцами. В полном молчании двигалась группа, обходя парапеты из сложенных глыб камня, которыми были обнесены участки земли, предназначенные еще так недавно для пастбища скота и верблюдов.
Ни одного слова не проронил никто вплоть до того момента, пока Гарриман не подвел фон-Вегерта к глиняным кувшинам с пальмовым вином.
— Здесь! — прошептал он.
— Хорошая порция! — пробормотал Голоо.
Погорот… Слышно глухое ворчание и звуки цепей…
Гепарды уже слышали шаги, может быть, запах чужих существ, к ним приближавшихся.
— Голоо, вам придется наливать… Действуйте быстро, пока звери не огляделись. Они в волнении, но услышав плеск жидкостей, направят все внимание на него.
Голоо молча кивнул головой.
— Когда вы подойдете к расщелине, из которой они пьют, я зажгу фонарь. Это их отпугнет от вас. Факела зажигать нельзя, его свет слишком заметен. Кроме того…