— Да, это мой билет, — произнес он невозмутимо, — то есть тот самый билет, который мне отдал Ленгли. А я в свою очередь уступил его Девидсу.

— В котором часу вы заходили к Девидсу, чтобы отдать ему билет? — быстро спросил Бэрд.

Грехем на мгновение замялся. Ом внимательно посмотрел на комиссара, как бы желая определить, что ему известно. Потом, видимо, на что-то решившись, мотнул головой и произнес все тем же спокойным голосом:

— Я могу вам сказать это совершенно точно. Когда я вошел к Девидсу, было четырнадцать часов двадцать восемь минут.

— Что же произошло дальше?

— Ничего особенного. Я предложил Девидсу билет, он взял его и отдал мне десять кларков. Вот и все.

— А потом?

— Потом я ушел.

— И долго вы были у него в кабинете?

— Не больше минуты.

— Так… — протянул Бэрд, мысленно отметив, что беседа с Грехемом продвинула его к цели всего лишь на какую-то пару минут.

— Хорошо, — продолжил комиссар, решив и дальше вести разговор в том же откровенном тоне, в каком он начался. — Почему же вы не рассказали об этом своим товарищам? Если не ошибаюсь, вы даже пытались сделать вид, что билет все еще находится у вас?

Грехем покраснел. Но ответил, не задумываясь:

— Не то чтобы я испугался, нет. Просто мне было очень не по душе вес это разбирательство, эти взаимные подозрения.

«И поэтому вы предпочли свалить все на Ленгли» — хотел сказать Бэрд, но удержался. В конце концов, он только следователь, а не воспитатель. К тому же не один Грехем, а каждый из этих молодых людей покривил душой. Но если покривил один раз… Ведь не святой же дух унес это проклятое решение.

— Ну хорошо, — повторил Бэрд. — А что вы сами обо всем этом думаете?

— Мне было бы очень тяжело, очень неприятно узнать, что кто-то из моих товарищей… Хуже всего разочаровываться в людях.

Это прозвучало вполне искренне и комиссар с невольным сочувствием взглянул на Грехема. Это было как раз то отвратительное ощущение, которое испытывал он сам всякий раз, когда уличал преступника. Все же он сказал:

— Однако получается, что именно вы заходили к Девидсу последним.

Грехем пожал плечами.