По большому счету Гейдельбергский катехизис состоит из трех элементов: Апостольского символа веры (воскресенья 7–22), десяти заповедей (воскресенья 34–44) и молитвы «Отче наш» (воскресенья 45–52). Поэтому, хотя в этой книге остается еще почти 20 глав, в них будут раскрыты лишь две темы: заповеди и молитва.

Важно заметить, что авторы катехизиса разместили объяснение закона в третьем разделе о благодарности, а не в первом разделе о грехе. Такое решение было вызвано убеждением многих реформаторов в том, что у закона есть так называемая третья функция. Закон дан, чтобы, во первых, сдерживать зло, во вторых, показать нам нашу вину и тем самым привести к Христу. Но, как писал Кальвин, «третье и главное назначение» закона состоит в том, чтобы дать нам познание Божьей воли. Закон не только показывает нам наш грех, чтобы привлечь к Христу; он также показывает, как жить тем, кто принадлежит Христу.

В определенном смысле христиане уже не под законом. Мы — под благодатью (Рим. 6:14). Мы освобождены от закона (Рим. 7:6) и от его надсмотра (Гал. 3). В то же время, оправдавшись верой, мы утверждаем закон (Рим. 3:31). Христос даже мысли не допускал о том, что закон и пророки будут отменены (Мф. 5:17). Христиане свободны от закона в том смысле, что они не находятся под его проклятием. Для всякого верующего Христос — конец закона как способа приобретения праведности (Рим. 10:4). Закон также не является национальным заветом, каковым он был для Израиля. Но закон в целом и десять заповедей в частности по-прежнему предписывают, как мы должны жить.

Десять заповедей были основой новозаветной этики. Иисус повторил почти все заповеди второй скрижали богатому юноше (Мк. 10:17–22). Апостол Павел также их перечисляет (Рим. 13:8–10) и использует для наставления Тимофея (1 Тим. 1:8–11). Нет сомнений в том, что и в новом завете заповеди святы, праведны и добры (Рим. 7:12).

Мы повинуемся заповедям не для того, чтобы заслужить Божью благосклонность, а из благодарности за Его доброту. Не забывайте, что десять заповедей были даны Израилю после того, как Бог вывел его из Египта. Закон был откликом на искупление, а не его причиной. Мы не должны отделять закон от Евангелия. С одной стороны, закон показывает нам наш грех и ведет к Евангелию, а с другой стороны, закон следует после Евангелия, как и декалог следует после спасения из Египта. Так и в Еф. 2 сначала объясняется спасение по благодати, а затем звучит призыв совершать предназначенные нам добрые дела (Еф. 2:10). В Послании римлянам Павел сначала объясняет оправдание и избрание, а потом призывает нас к отклику на эти милости Бога (Рим. 12:1). Мы повинуемся закону из благодарности за Евангелие.

Первая заповедь описывает библейскую веру как «или-или», а не как «то и другое». Когда речь идет о том, какому Богу мы служим, нейтрального положения нет (Нав. 24:15). Иисус лишь напомнил ученикам первую заповедь, когда сказал: «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть» (Мф. 6:24). Израиль всегда страдал от синкретизма. Этому народу всегда казалось, что священники и левиты могут служить Яхве и приносить Ему жертвы в скинии, а также немного поклоняться Ваалу, Астарте и Дагону в другом месте. Вот это «а также» и погубило народ.

Любовь к Богу чем-то схожа с любовью к жене или мужу: когда вы выбрали своего спутника жизни, вы тем самым исключили всех остальных. Нельзя одинаково любить всех. Вы не можете сказать своей жене: «Дорогая, вот еще одна женщина, которую я люблю. Я так рад, что вы познакомились. Уверен, вы подружитесь. Вы обе очень дороги мне». Ваша жена ответит вам: «Или я, или она. Выбирай». Никто не посчитает вашу жену жестокой, гордой, несправедливой и нетерпимой. Моногамия — ее право и обещание ее мужа. В традиционных брачных обещаниях говорится «оставляя все остальных» не без причины: брачные отношения по своей природы эксклюзивные. То же самое касается наших отношений с Богом. Он ревниво требует нашей полной посвященности Ему.