Глава 15

Политическое убеждение

Кения прояснила мои мысли, и в 1993 году я решила уйти с работы. Передо мной встал вопрос: буду ли я продолжать работу с теми важными областями, которые по моим ощущениям, Вегетарианское общество давно оставило. Это – активное проведение кампаний по защите сельскохозяйственных животных и попытки повлиять на молодое поколение. На самом деле, у меня не было выбора, и организация «Вива!» начала свое существование.

Впервые «Вива!» робко заявила о себе в августе 1994 года на Всемирном вегетарианском конгрессе в Голландии, где я была выступающей. Затем, 26 октября 1994 года состоялось официальное открытие начала деятельности организации «Вива!». Все предшествовавшие этому дню сражения, разочарования, сомнения и тревоги рассеялись, когда я увидела, до отказа заполненный людьми, зал в клубе Юнион, расположенном на лондонской улице Геррард, в Сохо. Мы думали, что участников будет гораздо меньше, однако вместо предполагаемых 50 человек пришли почти 100.

Кроме меня, выступали Майкл Мэнсфилд, довереное лицо организации «Вива!», наш друг и блестящий адвокат; Дэвид Джи, бывший руководитель организации «Друзья Земли»; Дэвид Райт, прекрасный врач-терапевт, веган, который работал в медицинской подкомиссии Британской олимпийской ассоциации; Джон Винн-Тайсон, выдающийся автор трудов о человеческой мысли и правах животных; Колин Спенсер, корреспондент «Гардиан» и большой специалист в кулинарии; Пэм Феррис, актриса, игравшая в «Чудесных бутонах мая», убежденная вегетарианка; очень добрый, с мягким характером, поэт Бенджамин Зефания. В конце этой церемонии открытия он прочитал некоторые свои стихи, что добавило столь необходимую нотку юмора и надежды.

К сожалению тогда не смог прийти человек, которого мне очень хотелось видеть. Существует не так много людей, которых я бы назвала героями или героинями, но один из таких – профессор Ричард Лэйси. Прежде всего, благодаря этому человеку, общественность обратила внимание на опасность губчатой энцефалопатии (в народе – «коровье бешенство»). Он – из числа тех немногих ученых, карьерный рост которых не идет вразрез с личными убеждениями. Он мужествен, бесстрашен и принципиален, и это – в эпоху, когда такие качества являются большой редкостью.

Краткие сведения: Ричард Лэйси – профессор клинической микробиологии в госпитале Лидс, а также врач. У него свыше 200 опубликованных трудов, он был правительственным консультантом (членом комитета по ветеринарной продукции при Министерстве сельского хозяйства) до того, как в 1989 году ушел в отставку. Впоследствии члены парламента от Консервативной партии поставили под сомнение, как его профессиональные качества, так и его психическое здоровье. Это была очевидная попытка подорвать его авторитет.

Профессор Лэйси написал, что правительство поставило под угрозу безопасность людей, чтобы спасти от краха животноводческую промышленность, таким образом, из-за этой политики у людей очень сильно увеличились шансы подхватить болезнь. Если он прав (а по его словам, риск составляет 60 %), то Британии угрожает самая страшная эпидемия смертельно опасного и неизлечимого заболевания – болезни Якоба Кройцфельдта, которая является человеческим вариантом «коровьего бешенства». Болезнь Якоба Кройцфельдта уже известна несколько лет, однако во всех новостях о ней заговорили в 1986 году, когда крупному рогатому скоту в качестве диагноза определили аналогичную болезнь, которая поражает нервную систему и превращает мозг в субстанцию, напоминающую губку, испещренную множеством дыр. К 1995 году это заболевание поразило, как минимум, 150 000 коров. Самое трудное в этой истории заключается в том, что до сих пор не определен возбудитель «коровьего бешенства» и, возможно, болезни Якоба Кройцфельдта. Это не вирус и не бактерия, и он идет вразрез со всеми основными законами биологии. Он оказался способен менять форму: то он остается безжизненным и выдерживает предельно высокие температуры, то становится активным и очень заразным. Он настолько заразен, что некоторые врачи отказываются вскрывать людей, умерших от болезни Якоба Кройцфельдта, некоторые больницы перестали принимать пациентов с этим заболеванием. Современная наука пока не в силах найти способ исцеления от этой болезни.

В августе 1988 года правительство проявило поразительную недальновидность и предложило животноводам всего половину рыночной цены за коров, которым поставлен диагноз «губчатая энцефалопатия». Неудивительно, что тогда было относительно мало сообщений о случаях заболевания, однако когда в феврале 1990 года размер компенсации был поднят до полной рыночной стоимости животного, то число зарегистрированных случаев резко подскочило. Не нужно быть Эйнштейном, чтобы понять, в чем тут дело.

Самой молодой корове, заболевшей губчатой энцефалопатией, было 18 месяцев, а самой старой – 18 лет. У людей инкубационный период может длиться 30 лет, поэтому все очевидные промахи правительства вряд ли дадут о себе знать к ближайшим выборам. Связь между коровами и людьми еще предстоит доказать, однако Центр наблюдения за инфекционными заболеваниями уже сообщил, что люди, которые едят продукты из говядины или телятины, в 13 раз сильнее рискуют умереть от болезни Якоба Кройцфельдта, чем те, кто не ест это мясо. Профессор Лэйси считает, что губчатая энцефалопатия и болезнь Якоба Кройцфельдта – это одно и то же заболевание. В мае 1988 года правительством был создан Саутвудский комитет, которому поручили расследовать случаи заболевания губчатой энцефалопатией. В составе комитета не было ни одного специалиста по данному вопросу, и комитет не проводил никаких консультаций со специалистами. Несмотря на это, в конечном итоге, было отдано распоряжение забить весь зараженный скот. Но было слишком поздно: мясо более 600 явно зараженных коров уже поступило в продажу. Однако эти цифры показались детскими шалостями после выхода в октябре 1995 года документального фильма на телеканале Гранада TV. В передаче «Мир в действии» был показан фильм «Скрытая эпидемия». В фильме было рассказано о секретных правительственных документах, где признается, что на одну отбракованную корову с установленным диагнозом «губчатая энцефалопатия» приходится, как минимум, две также инфицированные коровы, которые попадают в пищевую цепочку. По подсчетам микробиолога, доктора Стивена Диллера к 2001 году будет съедено 1,8 миллионов зараженных коров и быков, если учесть, что большинство британцев будут есть говядину или продукты, изготовленные из зараженного скота.

Невзирая на очевидное отсутствие экспертизы, Саутвудский комитет дал еще ряд рекомендаций и заверений. Его представители заявили, что для людей риск заразиться через пищу очень мал, при этом, абсолютно упустив из вида тот факт, что коровы изначально получили эту болезнь через пищу. По их мнению, энцефалопатия овец передалась крупному рогатому скоту через корм, когда потроха овец, в том числе, мозги, перерабатывались, и из них изготовлялась высокобелковая добавка. Однако профессору Лэйси такой предположительный ход событий не кажется убедительным. Он предполагает, что подобная процедура, при котором части тела коров превращаются в корм, мог пробудить инфекцию, которая, по его мнению, всегда присутствовала в организмах крупного рогатого скота. Без сомнения, именно это стало причиной столь быстрого распространения болезни.

Тем не менее, Саутвудский комитет также заключил, что коровы-матери не передают эту болезнь свом телятам. Также важный момент: они были убеждены, что коровы – это конечные носители инфекции и не передают губчатую энцефалопатию другим видам. Если бы они были достаточно любопытны, то знали бы, что даже в то время, когда они писали этот отчет, не только коровы, но и животные других видов были уже инфицированы губчатой энцефалопатией. В дальнейшем выяснилось, что их заверения о том, что коровы не заражают своих телят, оказались ошибочными.

Отчет был подытожен следующим: «Если мы дали неправильную оценку вероятности такой ситуации, то последствия могут оказаться очень серьезными».

В своей заключительной рекомендации Саутвудский комитет предложил создать еще один комитет для проведения дальнейших исследований. Второй комитет, Тирольский, опубликовал свой отчет в начале 1990 года и рекомендовал проверять на губчатую энцефалопатию мозг всего забитого скота, вне зависимости от наличия или отсутствия у животных симптомов этого заболевания. Также, предлагалось в течение 20 лет отслеживать все случаи болезни Якоба Кройцфельдта.

Обе эти рекомендации выглядят логически обоснованными и необходимыми. Контроль за всем убитым скотом отчетливо показал бы распространено ли это заболевание среди животных, у которых нет соответствующих симптомов; а контроль за заболеваемостью у людей показал бы, увеличивается ли количество случаев у болезни Якоба Кройцфельдта. Но правительство так и не последовало ни одной из этих рекомендаций.

Как уже упоминалось, первоначально считалось, что причина появления губчатой энцефалопатии (коровьего бешенства) заключается в переработке мяса и костей в высокобелковый корм для животных. Эта практика была запрещена в 1988 году, однако это никак не повлияло на данные статистики, согласно которым в 1989 году число новых случаев заболевания возросло с 500 в январе до 900 в декабре. Ровно через год цифра возросла до 1500 новых случаев ежемесячно. Одним из прогнозов Саутвудского отчета было то, что максимальный рост составит 400 новых случаев в месяц…

В мае 1990 года от губчатой энцефалопатии умерла домашняя кошка, но правительство отказалось признать этот факт. Тем не менее, к июлю заразились уже 52 кошки, и правительство было вынуждено признать, что, возможно, причина заключается в корме, содержащем говядину. Вопрос заключался в том, сколько других видов живых существ относится к группе риска, и попадает ли в их число человек.

В следующем, 1991 году мы начали это выяснять. Были проведены бесчисленные тесты и исследования других животных, и у 7 из 8 видов млекопитающих, которых кормили зараженным мясом, развилась эта болезнь. Потом этот список увеличился до 18 видов. Туда входили свиньи и обезьяны. Также в отчетах сообщалось о пуме и гепарде, которые умерли от губчатой энцефалопатии. Министерство сельского хозяйства торжественно объявило, что эта болезнь станет ослабевать уже в текущем году и полностью исчезнет к 1994 году.

К концу 1992 года число зарегистрированных случаев увеличилось до 25 025, и не было никаких признаков того, что заболевание идет на спад. Поскольку, зараженный корм для животных, как очевидный источник болезни, запретили, то стало ясно, что работает какой-то другой способ передачи инфекции. Все указывало на то, что это была вертикальная передача – от коров-матерей к их телятам. Правительство все еще отказывалось признавать это вплоть до 1994 года, когда число заболеваний возросло до 137 000 случаев, что в 6 раз превышало цифры самых страшных саутвудских прогнозов.