Первое большое животное, которое я увидела, было одним из самых необычных зрелищ в моей жизни. Документальные фильмы, которые я смотрела по телевидению в течение многих лет, не подготовили меня к такому зрелищу. Мы находились за много миль от заповедника Амбосели, на открытом пространстве, где росли кусты, деревья, и располагались пастбища для скота народа племени масаев. Из-за деревьев с равнодушным и невозмутимым видом вышел жираф, он двигался неуклюже, как будто только что научился ходить. Жираф выглядел огромным и нелепым, похожим на громадную складную игрушку, а его ярко-рыжая, пятнистая окраска не маскировала его, а, наоборот, казалось, она говорила: «А вот и я!». Он, скорее, напоминал плод творческой фантазии Уолта Диснея, нежели результат земной эволюции. За ним возвышалась, похожая на башню, коническая вершина горы Килиманджаро, которая проходила через кольцо облаков, словно лысина на голове монаха, окруженная венчиком волос. Животное выглядело очень уязвимым и совершенно не вписывалось в век автомобилей и вооружения. Этот образ навсегда останется со мной.

Наконец, мы прибыли в заповедник, разместились в роскошном отеле типа сафари, после чего я предприняла свою первую «вылазку в дикую природу». Микроавтобус остановился на обочине пыльной дороги, окруженной открытыми равнинами, но водитель не выключал мотор. С трех сторон не было видно ничего, кроме низкорослой травы. С четвертой стороны была гора Килиманджаро. Порывы теплого ветра поднимали небольшие облака пыли. Иногда они превращались в пыльные вихри, крошечные торнадо, которые вились и поднимались на сотни метров в воздух. Животные, пасущиеся на редких пастбищах, не обращали внимания ни на пыльные вихри, ни на нас, ни, казалось, друг на друга.

Слева почти неподвижно стояло большое стадо слонов, они находились так далеко, что были похожи на крошечные фигурки. С правой стороны к нам приближалась одинокая самка-вожак с одним единственным бивнем, направляющаяся к своему родному стаду. Возможно, она отлучалась для того, чтобы разыскать новые пастбища или просто навещала родственников. Это огромное, серое доисторическое создание, живущее по всем законам, которые в нашем представлении связаны с величием – забота, неравнодушие, понимание, терпение, сострадание и любовь, продолжало идти в нашем направлении тем же шагом. Обладая громадным телом, большим изогнутым бивнем и маленькими глазами, которые, казалось, смотрели только вперед, туда, где была ее семья, она тяжело и медленно переступала – так же, как это делали ее предки миллионы лет назад. Мне захотелось плакать.

Когда это великолепное создание скрылось вдали, я осмотрелась по сторонам. Вокруг меня были бизоны и антилопы гну, зебры, кабаны «бородавочники» и жирафы. Красота и разнообразие этой планеты пленили меня настолько, что у меня перехватило дыхание. Однако когда белые люди впервые открыли африканский континент, то не испытали ни малейшего благоговения перед тем, что увидели. Они просто написали о красоте этой природы в своих заметках, эти люди, в отличие от некоторых других великих цивилизаций, не ощущали себя частью этого великолепия. Наоборот, они взяли ружья и начали убивать как можно больше животных, назвав это спортом. Они делали подставки для зонтов из ног слонов, вырезали безделушки из их бивней, из рук горилл изготовляли пепельницы, набивали головы убитых животных и вешали их на стены своих жилищ, чтобы потом смотреть на их застывшие в неподвижности, стеклянные глаза. Они поработили жителей Африки, которые на протяжении веков, жили, преимущественно, в гармонии с животным миром.

Вернемся к заповеднику. В разнородной траве в 200 метрах от себя я заметила голову самки гепарда. Внезапно, животное выпрямилось, насторожилось, ее взгляд был прикован к… чему-то. Она неспешно, легкой походкой стала двигаться в нашем направлении, ее шея была вытянута вперед, а длинное тонкое тело напряглось. Потом шаг превратился в бег рысью, и так она пробежала мимо нас, даже не взглянув в нашу сторону.

Потом, подобно распрямившейся пружине, она рванула вперед с невероятной скоростью, и через несколько мгновений почти исчезла из вида, о ее стремительном беге говорили лишь клубы пыли вдали. Перед ней начали движение два других пыльных следа, один из них принадлежал самке газели Томпсона, а другой – ее детенышу. У них скорость была почти такая же, как у гепарда. Почти. После короткой и неистовой погони один след ушел направо, а другой по-прежнему двигался вперед. Именно за ним и помчался гепард. Мощным вихрем завертелись облака пыли, когда произошло убийство. Спустя несколько секунд в долину вернулся прежний покой.

Эволюция гепарда такова, что он живет практически полностью на мясе, и в особенности, на газелях Томпсона. Слабые, больные или недостаточно быстрые газели не доживают до взрослого состояния и не передают свои плохие гены потомству. Существует тесная связь между этими двумя видами: «охотником» и жертвой. Это связь взаимозависимости. Без нее ни одно из этих животных не стало бы тем, кем является. Эта связь основана на необходимости, а не на жестокости.

Люди думают, что произносят нечто чрезвычайно умное, когда говорят вегетарианцам: «Животные едят друг друга, почему же мы не должны это делать?» Некоторые животные обитают в земляных норах, другие спят на деревьях, есть такие, которые нюхают друг у друга заднюю часть тела, когда знакомятся. Но, к счастью у нас не возникает желания поступать так же. Да, некоторые животные, действительно, едят других животных, но природа не оставила им другого выхода, и убивают они, чаще всего, быстро.

Африканские равнины были прекрасны, но пока я там находилась, в моей душе росло чувство уныния. Это было осознание того, что такие заповедники, как Амбосели, Саво и Шимба Хиллс стремительно превращаются в единственные в Африке островки жизни в дикой природе. Теперь животные пребывают на наших условиях, на земле, которую мы им выделили, под нескончаемыми взглядами людей, которые ежедневно колесят по паркам в бесчисленных автобусах сафари. В этой ситуации приходишь к такому выводу, что, скорее всего, животные здесь будут находиться недолго. У меня было отчетливое ощущение того, что существованию этих парков может угрожать, практически, все что угодно, но в особенности – растущее человеческое население. Голодные и не имеющие земли люди, не будут вечно находиться за оградой парка.

Даже когда я писала эту главу, поступили новости о том, что один из самых уникальных заповедников в Африке, кратер Нгорогоро, выставлен на торги для западных покупателей с целью повышения твердой валюты. Африканские животные стали товаром, который должен быть продан на международных рынках!

Давление идет со всех сторон. Фермеры перекрывают миграционные пути животных, существование которых напрямую зависит от миграции. Любое животное, появившееся за пределами границы, искусственно созданной человеком, скорее всего, будет застрелено, и, не потому что оно опасно, а потому что оно поедает траву и кустарники.

Браконьерские ружья, капканы и ядовитые дротики несут гибель некоторым животным: слонам и носорогам, но домашний скот с горбатыми спинами, изогнутыми рогами и кротким взглядом, пасущийся на африканских равнинах, может, в конечном итоге, погубить практически, всех диких животных. Повсюду вокруг Амбосели, Масаи Мара и других кенийских заповедников, изящные люди в красных одеждах племени масаев с косичками на голове и раскрашенными лицами пасут огромные стада коров. На протяжении многих веков, пока эти люди выращивали коров только для собственных нужд, они жили, в основном, в гармонии с природой. Но сейчас говядина – это товар, который можно продать богатым белым людям (большинство африканцев не могут позволить себе такой покупки), и количество коров непомерно возросло. Одновременно увеличилось число стад, которыми владеют богатые хозяева ранчо и мультинациональные корпорации. Параллельно с количеством скота, увеличивается и число проблем, которые несет с собой животноводство.

Многие люди, которые ездят в сафари-туры, делают это из-за любви к дикой природе и заботы о ней. Они фотографируют природу, покупают футболки и жертвуют деньги в фонды, которые занимаются спасением исчезающих видов. Но, когда они приезжают вечером в гостиницы сафари, то едят свинину, говядину или курицу и не могут заметить очевидной связи. Когда они едят мясо, то убивают диких животных точно так же, как если бы выстрелили в них из ружья. Единственная разница заключается в том, что способ, которым мясоеды губят диких животных, является наиболее верным, создающим долговременные и необратимые последствия, потому что очень мало шансов восстановить среду обитания, после того как ее разрушили.

Конечно, самое масштабное уничтожение среды обитания – это вырубка тропических лесов. Говорят, что из космоса можно увидеть только один объект, созданный человеком, и это Великая китайская стена. Однако в 1989 году космонавты смогли абсолютно ясно увидеть катастрофу, которую устроили люди. Это были клубящиеся облака дыма, которые растянулись на тысячи километров над Южной Америкой, потому как обширные участки Амазонской низменности были подожжены в процессе нескончаемой оргии по уничтожению природы.

Это вовсе не новое явление. Уже в течение двух или чуть больше веков мы используем древесину лесов со всего мира. Когда-то большую часть Британии занимали леса, а тот пейзаж, который мы можем видеть сегодня, был создан человеком. Мы сократили лесной покров с 80 % до полутора, и свыше половины этого леса было уничтожено за последние 50 лет. А вырубка продолжается до сих пор. Еще в 1950 году 14 % земной поверхности покрывали тропические леса. Сейчас этот показатель составляет менее 7 %.

Люди выражают обеспокоенность по поводу уничтожения тропических лесов, однако жизнь большинства из нас все же далека от этого, и, потому, очень трудно почувствовать себя частью этой проблемы. Мне всегда хотелось увидеть тропические леса собственными глазами, отчасти из-за моей уверенности в том, что скоро они исчезнут с лица Земли.

Возможно, это был не самый лучший выбор в моей жизни, но свой медовый месяц я решила провести в Белизе, что в Центральной Америке, в лесах бывшего британского Гондураса. Спать в палатках, установленных в джунглях или в общих лачугах, вставать в 5.30 утра, трястись на неровных, грязных дорогах с водителем, одетым в форму морского капитана и распевающим свои серенады-караоке – в этом нет ни малейшей романтики. Но были и положительные моменты: смывать пот в глубоком холодном пруду под лесным водопадом; наблюдать за энергичными движениями красных попугаев ара, перекрикивающихся друг с другом своими резкими голосами; нырять в глубокие зеленые воды реки, на заднем плане которой – только деревья; слушать громкие возгласы обезьян-ревунов и увертываться от палок, которые они бросают.

Как и все тропические леса, леса Центральной Америки – это природа в своей совершенной гармонии. Когда идет дождь, капли падают прямыми струями, как металлические пруты, со свистом и грохотом, а водяная пыль, появляющаяся от струй, образует низкий туман. Леса помогают вызывать дождь, а дождь поддерживает леса. Почва, из которой растут деревья, очень тонка, но корни деревьев и слой листьев, лежащих под деревьями, удерживают дождевую влагу, быстро впитывают ее, и с ее помощью питательные вещества переправляются вверх по стволу к листьям, которые успевают сформировать свод, прежде чем вода испарится обратно в атмосферу в виде пара. Те же самые листья, когда опадают и потом гниют, смешиваясь с теми, что уже лежат на земле, обеспечивают необходимое питание, благодаря которому, лес процветает.

Эти деревья – легкие планеты. Они берут углекислый газ (СО₂) из атмосферы и запирают его внутри своей структуры, а новая растительность выделяет взамен животворящий кислород. Углекислый газ высвобождается, но очень медленно, когда деревья, в конечном итоге, умирают и начинают разлагаться.

Лес растет на трех уровнях: кусты и молодые пальмы – на уровне, примерно в рост человека; полностью выросшие пальмы – на уровне средней высоты; а затем уже, над всеми возвышаются огромные красные деревья и деревья с твердой древесиной. Сквозь листву проходят солнечные лучи, и хотя, кажется, что вокруг кишит жизнь, увидеть реальные признаки этого, практически, невозможно. Однако, переверните камень – и под ним может оказаться крошечная, но смертельно ядовитая коралловая змея, окрашенная в розовый цвет. Присмотритесь повнимательнее и, возможно, на кончике ветки Вы увидите, застывшего неподвижно, лесного дракона – доисторическую игуану, абсолютно безопасную. Или на восходе – прислушайтесь, и если Вам повезет, Вы услышите грудное мурлыканье ягуара, довольного результатами своей ночной охоты.