Для того чтобы сопоставить геополитику и Украину, необходимо прояснить некоторые исторические моменты развития, потому как просто взгляд на нынешнюю политическую карту и места страны на ней слишком мало дает полезной информации. Лучше всего рассматривать географическую физическую карту или хотя бы нынешние карты Google.

С географической точки зрения территория современной Украины разделена на степную и лесную части. В связи с тем, что славянские племена были, прежде всего, земледельческими (то есть основа их уклада жизни, экономики и многого проч. – оседлость), экспансия племен проходила по лесной зоне. Ее и сейчас можно увидеть на картах Google по зоне лесов. Она более темно-зеленая. Исторически славяне мигрировали по лесной зоне с запада на восток. Экспансия племен проходила от нынешней Чехии по лесной зоне до Перми и Урала. Вы найдете множество идентичных славянских названий рек, городов и весей – топонимов от Чехии, Словакии до Урала. Различных «Луцков», «Шацков», «Галичей», «Владимиров», «Острогов», «Волынских» и множеств различных «Березовок» и «Яблониц» в самых различных вариантах. И когда начнете интересоваться датировкой этих топонимов, то явно увидите процесс экспансии, расселения, размножение славянских племен с запада на восток. От более населенной и удобной с климатической стороны пограничья остатков Римской империи к менее заселенным районам Приуралья. Что-то наподобие заселения Сибири со времен Ивана Грозного. От более заселенных районов к менее заселенным. Прага – VII век, польское Гнезно – VIII век, Вроцлав – X век, город Волынь – VIII век, Киев – IX век, Новгород – IX век, Владимир-Волынский – X век, Чернигов – X век, Владимир (в России) – XI век, Ярославль – XI век, Москва – XII век, Вологда – XII век. Это не значит, что славянское развитие – обычная простая миграционная экспансия (хотя было и такое) из какой-нибудь Чехии или Словакии, а скорее всего, накопление количество-качественных изменений и произрастание городов по мере увеличения населения. Тот же Ростов в Ярославской области (IX век) или Муром (IX век) уже упоминаются во времена Рюрика, которые потом переросли в цивилизационные центры, особенно с внедрением христианства. Бесполезные споры про автохтонность населения с происхождением от кельтов и прочих «древних» сарматов, скифов упустим для политиков-популистов или сугубо для ученых, пользующихся научным методом. Но факт остается фактом: произрастание славянских городов происходило с запада на восток на протяжении около 500 лет. И важным моментом здесь является то, что расселение осуществлялось, прежде всего, по лесной, земледельческой зоне. Потому как степь предполагает совершенно иной кочевой уклад жизни, другое хозяйствование. Степь не привязывает людей к конкретному месту, ведь надо перегонять массы скота, а земледелие способствует появлению постоянных селений для возделывания земли и произрастанию городов как опорных центров. Также обратите внимание на то, что появление городов происходило на берегах рек, потому как реки – это транспортные коммуникации древности. Важно отметить: разделение современной территории Украины на лесную зону и степную было и в дославянский период. Об этом говорят множественные остатки Змиевых валов II–VII вв. н. э. общей протяженностью 1 тыс. км. Этими валами земледельческое население отгораживалось от набегов кочевников, «циркулирующих» в степи. Позже они частично использовались и в период Киевской Руси и трансформировались в Посульскую, Поросскую, Стугнинскую и другие оборонительные линии земледелия от степи.

Разделение современной территории Украины на лесную, земледельческую и степную, кочевую происходило на протяжении тысячелетий, вплоть до момента захвата и закрепления степи по линии черноморского побережья и Крыма за собой во времена Российской империи князем Г. Потемкиным в конце XVIII века.

Обратите внимание на первую достоверную карту Украины, составленную Бопланом в 1648 г. Вы четко увидите степь и заселенную, отмеченную на картах названиями городов и сел, земледельческую часть.

Кроме того, само название Украина означает заселенную местность у края степи. Своего рода пограничье, окраина между лесной земледельческой частью и враждебной ей кочевой. И так назывались местности у славян не только на территории современной Украины. Была более поздняя Окская Украина, порубежье, окраина лесной части к югу от Москвы – засечная черта из крепостей и засек между земледельческой, городской частью, лесной частью и степной, кочевой. По сути, поздний аналог Украины с центром в Киеве, только под Москвой. Так как исторически степь после XV века всё время ослаблялась, то и название по мере расселения на ней земледельцев также переносилось на заселенные ими земли. Окраина сдвигалась в степь, в орду, вместе со своей антропологией, поэтому и название позже означало все большие местности, пока к XVII веку уже всю современную Украину, и земледельческую, и степную зону, стали называть часто Украиной. Не могли же себя, свою отвоеванную у степи местность, со своим укладом жизни, называть те же запорожские казаки ордой. А они территорию называли от «засечной черты» (когда вырубали на окраинах со степью леса, создавая преграды от набегов) Сечью, укреплением, непроходимым для кочующих орд. Запорожская сечь. Запорожское укрепление против орды. А заодно и переносили на него антропологическое название – Окраина, Украина. Потому как вся территория располагалась на границе с враждебной ордой и представляла собой на долгие километры по границе засечную черту.

Расселение славянских племен по зоне леса, где они могли вести земледелие, жить в деревнях и городах, контролируя речные торговые пути, и обусловило границы Киевской Руси на пике ее могущества.

Князья Киевской Руси вели постоянные войны со степью, играя на противоречиях племен степи, часто нанимали отдельных племенных князей-ханов в степи, склоняя их на свою сторону и поддерживая в военном плане эти племена как более дружественные на своих границах. С ними роднились Рюриковичи, пытаясь получить их лояльность. Из этих относительно дружественных кочевых племен и кланов порубежья были и черные клобуки – исторические предки, основа казачества.

Из этих взаимосвязей выросли топонимы Черкасс и прочих полуземледельческих культур степи. Но полного контроля над степью Русь, а позже и другие государственные образования (ВКЛ, Речь Посполитая, Московия, Российская империя), по мере ослабления степи, вплоть до конца XVIII века, до Потемкина, у земледельческой лесной полосы не было. И не потому, что Потемкин был гениальным полководцем, хотя, конечно, это был очень прозорливый человек. А потому, что лишь к концу XVIII века технологии, такие как металлургия, артиллерия, фортификационная инженерия, снабжение, развитие военного дела и прочие комплексы факторов, позволили продвигаться и закрепляться в степи. А основой этого стали развитие экономики, геополитическое влияние открытия порта Санкт-Петербург на Балтике. То, что не удалось Петру, выполнил Потемкин – объединил и закрепил единство Украины с ее степной частью. Вся история территорий современной Украины, России до Урала – это суть противостояние оседлой земледельческой культуры и кочевой степной. И лишь в минуты стихания противостояния происходили междоусобные войны за влияние в земледельческой лесной части. Именно степь повлияла на формирование новых геополитических центров в земледельческой лесной полосе расселения славянских племен. Близкое расположение Киева как стольного града к кочевой степи повлияло на его ослабление и перенос центров влияния земледельческой полосы в Москву, Краков и Вильно с дальнейшим образованием государств после монгольской кочевой экспансии в XIII веке. С геополитической точки зрения важно понимать: кто контролирует степь или оказывает значительное влияние на нее, тот значительно усиливается на Евразийской платформе и занимает доминирующее положение. Во времена неоднородности, разрозненности степи, простирающейся от Монголии до Волыни и Дуная, Киевская Русь оказывала посредством черных клобуков и прочих факторов влияние на степь, делая свои южные границы всего земледельческого оседлого края более или менее спокойными, ограничивая грабительское проникновение кочевников на глубину своих коммуникаций. Как только степь объединилась под влиянием идей Чингисхана, она стала доминирующим фактором на этой части Евразийской платформы, подчинив себе близлежащие оседлые территории. И чем ближе к степи они были, тем сильнее ощущалось это влияние. Чем сильнее объединялась степь, тем сильнее было это влияние. На пике подъема степи вся Европа дрожала перед грозой Батыя. Для меня прежде всего важно акцентировать внимание на геополитическом факторе влияния огромной степи на всю Евразийскую платформу. Поэтому меньше всего меня интересуют различные, ныне очень политизированные этические аспекты различных междоусобных передряг в славянском мире. Я специально не привожу глубокого анализа происходящих исторических процессов ввиду их жесточайшей современной политизации на фоне внешнеполитической борьбы за мировую гегемонию.

Следует понимать значение степи как огромного взаимокомуницирующего базового пространства Евразийской геополитической платформы. Тогдашняя степь, как и сегодня в современных технологиях, – равнина, которая логистически и экономически в разы более выгодна и стремится к единению. Завод построить на равнине в разы дешевле, чем в горах или холмах. Дороги по равнине в разы дешевле, чем холмистой и горной местности. И так всего, чего ни коснись. Равнина в экономическом отношении, в коммуникациях проще, дешевле, чем пересеченная местность. Равнина – более выгодный экономический ландшафт коммуникаций и строительства. И еще факт в том, что равнина на Евроазиатской платформе простирается на тысячи километров, создавая эффект единого целостного экономического ландшафта и коммуникации. Современные технологии стерли тысячелетнюю разницу между степью и лесом, между кочевым образом жизни и земледельческим. Они объединили лесную и степную части Украины в единое целое – в равнину. Если раньше на протяжении тысяч лет технологии коммуникации по степи или даже по лесистой равнине зависели от скорости передвижения лошади как основного тяглового элемента, то сегодня они ускорились в разы. Если раньше вес перевозимых разово грузов зависел от технологий упряжи и телеги, то сегодня он увеличился в десятки раз, а в железнодорожном транспорте в тысячи и может увеличиться еще. Если раньше бочку с наливными продуктами перевозили телегой по плохим дорогам, то сегодня миллионы таких бочек можно транспортировать трубопроводами, продуктоводами и цистернами. Но в основе этого лежит экономическая выгодность ландшафта равнины. Равнина из-за своей физической сути стремится к экономическому единению, и этот аспект не убрать никакими силами. Потому как выгодность – это природная, неотъемлемая часть жизнедеятельности человека. И никакие идеологии, «коммунизмы», «национализмы» или прочие не смогут пересилить стремление человека к получению максимальной выгоды от своей жизнедеятельности. Коммунизм, даже сталинский, жесткий диктаторский социализм не смогли пересилить и победить человеческое желание к лучшей жизни, не смогли уравнять и уничтожить богатых. Не смогли преодолеть дарвиновское «выживает наиприспособленейший». Фанатичная любовь к немецкой нации Гитлера не смогла победить экономическую мощь других народов, превозмочь мощь остальной части Евразийской геополитической платформы. Это факты, а не иллюзии. Экономика первичнее всего и заставляет любую идеологию мутировать под нее. Даже такие глубинные понятия, как религия и обряды, вынуждены подстраиваться под экономику, что проявилось в многотысячелетней истории евреев, когда из глубоко религиозной, противостоящей всему миру ортодоксии еврейского иудаизма вылилась светская общность. Экономика прежде всего, потому как человек природно стремится к постоянному улучшению свое жизни. А равнина лучше всего подходит с точки зрения затрат для ведения хозяйственной деятельности. И Евразийская платформа – самая большая экономическая равнина мира. Поэтому здесь в единении предрасположена географией самая значимая и большая экономическая, производственная структура мира.

Исходя из этого, оцените месторасположение Украины, 94 % территории которой – равнина. Не просто равнина, а историческая часть объединенной степи и лесной оседлой зоны. Не просто равнина, а равнина и степь, имеющая стратегический выход к Черному морю с глубоководными портами. Не просто равнина, а историческая часть степи и современной равнины, которая простирается до самой Монголии, то есть Украина является первейшим хабом между всей бывшей Дикой степью и морем.

Обратите внимание на рост в XIX веке Одессы – и вы поймете экономическую мощь места. С момента фактического основания и запуска порта как южных ворот Российской империи, коммуникационного выхода единой равнины к глубинам моря в XIX веке, за сто лет город взорвался экономическим ростом с 9 тыс. жителей в 1802 г. до 480 тыс. в 1914 г. Население увеличилось за 100 лет более чем в 50 раз. В XX веке – еще в 2 раза (при ограничивающем в идеологическом плане, противостоящем всему миру СССР) до 1 млн человек. Такой рост сравним лишь с бумом в Нью-Йорка, где, по сути, заселялись девственные территории, мало тронутые цивилизацией, и где не было постоянных войн. И такие тенденции существовали веками, когда степь коммуницировала с морем еще в Средние века. Порты Крыма (XV век, до смены парадигмы с сухопутной на морскую), как генуэзские хабы между степью и средиземноморьем, были часто большими по населению, чем Киев, Москва, Вильно или Краков. Кафа в XV веке – 70 тыс. человек. Киев – 5 тыс., Москва – 40 тыс., Вильно – 30 тыс., Краков 60–70 тыс., Париж – около 150 тыс., а Лондон – 75 тыс. человек. Конечно, на численность населения влияет множество факторов, но история демонстрирует тенденции развития в их причинах и следствиях. Та же Одесса не могла существовать в XV веке в условиях открытой для грабежа степи, когда любая из кочевавших орд могла сжечь ее дотла, поэтому ее роль играла более укрепленная в Крыму, на полуострове, за горами Кафа. Но с того момента, как степь была взята под контроль и объединена с остальной равниной коммуникационно, произошел взрывной рост Одессы. Тот же Киев в населении более древний, он также показателен и привязан к геополитическому влиянию степи и последующей технологичной равнины. В Киеве на пике стольного града Руси (XII век) проживало примерно 50 тыс. человек, в него стягивалось множество ресурсов со всей лесной, земледельческой славянской зоны расселения Руси. Он играл роль хаба между кочевой степью и оседлой зоной земледелия, но только в период их относительного паритета и после уничтожения Хазарского каганата. После доминирования степи, после Батыева нашествия, с XIII по XV век, Киев лежал в руинах и лишь начал свое возрождение, но уже не имел того блистательного роста и оттенка, как во времена своей геополитической значимости в Киевской Руси. С XV по начало XIX века население Киева выросло с 5 тыс. человек до 30 тыс. Огромное значение имело то, что Киев находился в этот период между четырьмя, а позже тремя противостоящими геополитическими центрами – Москвой, Краковом и Крымской ордой, а по сути стоял на границе между сильной кочевой татарской степью и отдаленной от степи оседлой Москвой и Краковом, был окраинным городом соперничающих центров. Лишь после закрепления за ним власти Российской империи, а главное, покорения ею степи, приобретения безопасности от степи и выгод ее использования Киев начал свой рост и догнал Одессу к 1914 г. Во времена СССР, если учитывать идеологический железный занавес, ограничивающий внешнеэкономические отношения, но предоставлявший выгоды использования всего внутреннего пространства, занимаемого СССР на Евразийской геополитической платформе, Киев, несмотря на мировые войны и потрясения вырос к 1991 году до 2,6 млн человек. За 25 лет независимости, свободных рыночных отношений, но постоянно уменьшающихся возможностей использования экономических выгод бывшей территории СССР ввиду роста националистической идеологии город вырос до 2,9 млн человек в 2016 году. При этом Киев – столица государства, которая стягивает и аккумулирует ресурсы со всей территории современной Украины, население которой постоянно уменьшается. По факту цифр можно сказать, что своим отделением от экономического пространства бывшего СССР современная Украина нанесла себе самоубийственный ущерб в размере 6 млн депопуляции, фактического вымирания населения и скатывания экономики в третьи страны развития. Это факт. В 1991 году население Украины было 52 млн человек, а в 2013 году – 45 млн. Причины лежат, прежде всего, в геополитическом проигрыше СССР в Холодной войне: ни одна из бывших республик СССР не улучшила своего экономического состояния, а передала значительный (триллионный) финансовый и ресурсный бонус странам победительницам. Везде наблюдается уменьшение населения и падение экономики. Вторая причина в идеологическом страхе реставрации социализма советского толка, которая фактически невозможна по целому комплексу факторов, главным из которых является наследие ядерного потенциала СССР (он при использовании в новой возможной гражданской войне при фантасмагорической реставрации уничтожит любые государственности и элиты на постсовке). Третья причина – в засилье националистических идеологий в республиках бывшего СССР, которые переносятся из культурного на экономическое поле взаимодействий. И это идеологическое противостояние активно подогревается внешними игроками, не желающими создавать себе конкурентов, действуя по принципу «разделяй и властвуй». Как это будет преодолеваться? Исключительно по геополитическому принципу, который уже демонстрировала история, только лишь под веянием новых технологий. Но вернемся к географии и месту Украины.

Если вы посмотрите на физическую карту Украины, то увидите, значительное пространство в 94 процента раскинувшейся с востока на запад равнины. Эта равнина простирается и упирается в гряду Карпат, которые являются разделителем между Евразийской геополитической платформой и Балканской геополитической платформой. Карпаты – это главная геополитическая опора современной Украины. Они играют своего рода роль верхнего замка в большом городе, если проводить аналогию со средневековым городом. Закарпатская область современной Украины – своего рода тяготеющий плацдарм на соседней геополитической платформе. Карпаты фактически упираются в Польшу, по которой проходит равнина, продолжает Евразийскую геополитическую платформу в Германию и Францию. Между Польшей и Белоруссией, Прибалтикой нет гор, нет препятствий. Именно из-за этого Польша неоднократно теряла свою государственность в разделах Речи Посполитой, когда объединялась и усиливалась восточная часть платформы. Но в то же время Польша, опираясь с юга на Карпаты, Судеты и на севере на береговую линию Балтийского моря, имеет пробковое значение государства-разделителя между восточными пространствами геополитической платформы и западными ее частями – Германией и Францией. На это обстоятельство указывают многие геополитики поэтому именно Польша рассматривается стратегическим узким местом, влияние над которым может не допустить объединения всей платформы. Поэтому в Польшу, изначально после падения СССР и его всего блока, США и Великобритания пытались залить более всего финансовой помощи. Относительно небольшая страна с опорами, с католической, противостоящей православию, идеологией, с сильными националистическими традициями, опирающимися на историю величия Речи Посполитой, служит геополитическим разделителем между германо-французской частью платформы и восточной.

В конце Средних веков Польша на фоне слабеющей степи и противостояния ее с оседлой северной частью продвигалась на восток в рамках контроля территории Речи Посполитой. Пиком развития Польши стала Речь Посполитая, которая объединила в себе часть западной и восточной геополитической платформы, находящейся в оседлой полосе с опорами на Карпаты и морскую береговую линию Балтики. Причем именно за контроль Балтики Польша боролась более всего, и неполная победа над Балтийским побережьем привела ее к значительному ослаблению и падению. Лишь частичный контроль Балтики не позволил концентрировать силы Речи Посполитой на восточных или западных ее рубежах. Вспомним: геополитические опоры позволяют концентрировать силы на других местах границ. Сегодня в мировом противостоянии также обращают внимание на историю Речи Посполитой. Балтийско-Черноморская дуга на основе Польши как ядра, Прибалтийских государств с опорой на Балтику, Белоруссию и Украину как пространств с опорой на Карпаты и Черное море могла бы служить пробкой и препятствием для природной и исторической предрасположенности продвижения современной России по всей Евразийской геополитической платформы на запад.

Но в чем смысл именно для Украины и Белоруссии? Стать, как и во времена Речи Посполитой, фронтом борьбы со всеми вытекающими отсюда последствиями бойни? Балканско-Черноморская дуга лишь дает временной бонус и подстегивает развитие самой Польши. Потому как все бонусы транзита прежде всего получит современная территория Польши, а территории Прибалтики, Белоруссии и Украины становятся в этом случае лишь фронтом, буфером перед напором остальной восточной части Евразийской геополитической платформы. Любое усиление восточной части платформы повторит историю Речи Посполитой. А единение экономического потенциала восточной части Евразийской платформы с Китайской геополитической платформой значительно усилит крах такого повторения. Кроме того, западная часть Евразийской геополитической платформы ослабится, так как бонусы транзитной маржи, собираемой Польшей в таком раскладе сил, начнут удорожать экономику Германии и Франции, делая их товары менее конкурентоспособными. В сегодняшнем мире, когда у элит уже существует понимание геополитики и ее влияния на развитие территорий, повторение Речи Посполитой является более знаковым в другом ракурсе. Он касается, прежде всего, осознания экономических бонусов единения всей геополитической платформы. Эти бонусы являются в разы более выгодными, чем бонусы разделения платформы. Бонусы разделения «Речью Посполитой», Балтийско-Черноморской дугой всей Евразийской геополитической платформы несут лишь частичные и лишь националистические выгоды Польше, надевая корону ее государственности. Украина, Белоруссия превратятся в буфер и фронт, а Германия и Франция ослабят свои экономики, потому как им придется платить Польше бонус за транзит ресурсов и товаров. Мало того, в таком ракурсе для Польши повторится история раздела «Речи Посполитой» и утеря государственности, ведь она будет служить барьером между восточной и западной частью Евразийской геополитической плиты. У Польши есть два пути развития своей государственности: конфронтационный, повторяющий раннюю ее историю с разделом и поглощением, и экономически-транзитный, в котором она отодвинет националистическую риторику исключительно в культурное русло, а начнет пожинать экономические транзитные бонусы связей между восточной и западной частью Евразийской геополитической платформы, сохраняя при этом свою государственность. Конфронтационный путь выгоден, прежде всего, морским державам Великобритании и США, так как Польша является для них стратегическим разделителем западной и восточной части Евразийской платформы и препятствует ее единению и сближению. Такой сценарий развития Польши будет стимулировать ее обход транзитом между частями платформы, что уже сегодня наблюдается в строительстве продуктопроводов и наращивании балтийских мореходных путей между современной Россией и Германией. Как долго смогут морские державы компенсировать Польше стоимость обхода транзита – вопрос времени и еще многих факторов, но при дальнейшем увеличении напряженности вокруг транзита будет вставать вопрос о сухопутном Данцигском коридоре. Современная Польша забывает о советском «подарке» в виде передачи ей немецких земель вокруг Данцигского коридора, которые были многовековым геополитическим стремлением коммуникационного выхода западной, немецкой части геополитической платформы к восточной – ресурсной. При конфронтационном развитии Польши этот вопрос будет снова поднят в виде «несправедливости» советского передела Германии по результатам Второй мировой войны. Если конфронтационный путь развития Польши дойдет до такого, то можно говорить, что она утратит свою государственность, ведь лишится основной опоры на Балтике, значительной и подавляющей части контроля над транзитом, потеряет свое значение разделителя между западной и восточной частью евразийской платформы. Сегодняшний «Данцигский коридор» на карте – это 450 км между Калининградской областью России и Германией. России стоит лишь дать экономические бонусы Германии в бывшей Пруссии – Калининградской области, и вопрос Данцигского коридора всплывет из забытого и малозаметного сталинского геополитического размежевания северной Польши.

А Данциг (Гданьск) геополитически играет для Польши роль Крыма, хотя последний и более значимый в общем геополитическом раскладе мира. Конфронтационное развитие Польши – это прежде всего вопрос денег. И данный вопрос зависит от того, насколько долго и в каких соизмеримых затратах морские державы будут его поддерживать. Это вопрос огромных денег и компенсаций, которые в затратной части будут лишь возрастать. Задумайтесь о цене ежегодных компенсаций за обход Польши «Северных потоков» и прочих морских трансферов без польских территориальных вод. Хотя эти затраты могут быть ими компенсированы за счет остальной части Балтийско-Черноморской дуги (Прибалтики, Белоруссии и Украины), но всё же «доколе»? (шутка).

Другой путь развития Польши – это экономический транзитный, когда Польша станет естественной частью транзита и уже не разъединяющим, а объединяющим фактором западной и восточной части Евразийской геополитической платформы. В таком случае основной поток транзита спокойно и природно пойдет по равнине Польши, питая ресурсами западную часть платформы, Германию и Францию, а в обратном направлении – технологичными товарами и услугами. Это более спокойный, сохраняющий и поступательный путь развития Польши в транзитном плане как части единого экономического пространства Евразийской платформы. Со временем транзит будет увеличиваться не только из-за обмена между территориями России и Германии, Франции, но к нему добавится транзит из Китая в рамках развиваемой концепции «Один пояс – один путь», евразийской торговой хорды.

Кроме вышесказанного, необходимо напомнить о единящей аксиоме развития местных государственных образований в истории. Киевская Русь, Великое княжество Литовское, Речь Посполитая развивались лишь тогда, когда следовали в стезе геополитической предрасположенности по географическом принципу в рамках расширения по платформе. Они развивались и процветали, когда служили объединителем, транзитным фактором, соединяющим огромные пространства контролируемой равнины, пусть лишь и оседлой, земледельческой ее части. Падение этих государственных образований в основе своей имело конфликт с большей частью геополитической платформы и отсутствие четких геополитических опор. И это характерно для всех их. Киевская Русь пала под натиском объединенных Чингисханом кочевников Дикой степи. Великое княжество Литовское под давлением кочевников и нарастающей силы Московии объединилось с Польшей и стало ее частью, образовав Речь Посполитую. Речь Посполитая пала под давлением Российской империи и Германии. Большее подавляло меньшее. И вопрос падения лежит в глубине конфликта. Чем большим был конфликт, чем большую разъединяющую роль он играл, тем значительнее было падение. Та же Московия в своей экспансии в Дикую степь несла интегристские подходы, она не просто противостояла Дикой степи как части геополитической платформы, а служила фактором объединения и принимала, интегрировала в свою государственность как оседлую, так и кочевую части геополитической платформы. Поэтому переросла в империю. А противопоставлявшие себя Киевская Русь, Великое княжество Литовское и Речь Посполитая канули в Лету. Поэтому для государств, которые занимают лишь часть геополитической платформы, если они хотят сохранить государственность, работает аксиома не противопоставления остальной большей части платформы, а интеграциии, объединения. Это правило действует принципиально для всех платформ в части сохранения меньших государственных образований в их соперничестве с большими. Потому как геополитические платформы всегда тяготеют к единению. Китайские государства в итоге объединились в одно на Китайской геополитической платформе. Индийские княжества – в Индию на индийской геополитической платформе. Арабский мир также тяготеет к объединению на своей геополитической платформе. Штаты Америки сначала объединились в США на своей геополитической платформе и сегодня экономически едины с Канадой как частью североамериканской платформы. Так же будут складываться процессы и на самой большой в мире Евразийской платформе, а противостояние этому лишь запускает процесс переформатирования государственности. То есть государственность, не способная к объединению платформы, утрачивает жизнеспособность, появляется новая, более дальновидная и космополитичная. Так, германские княжества в многовековой междоусобной борьбе были переформатированы в Германскую империю, которая слишком жестко в национализме Третьего рейха противопоставила себя большему и переформатировалась в современную космополитичную, единящую Европу Германию. У современной Польши тоже есть соблазн повторить путь Германии и стать единящим центром Восточной Европы, создав вокруг себя Балтийско-Черноморскую дугу вроде «восточного ЕС», но это вызовет конфликт с самим ЕС, Германией и всей остальной большой частью Евразийской геополитической платформы, значительную часть которой занимает Россия. Современная Польша – срединная территория между западной и восточной частями Евразийской платформы, при этом обе части более значимы в любом плане, чем сама Польша. Поэтому такой сценарий лишь кратковременно возможный, но в результате самоубийственный по аналогу Речи Посполитой.

Украина не Польша и лишь частично имеет некоторые признаки единителя между западной и восточной частями Евразийской платформы, аналогичные Польше. Украина, как Польша, не имеет границы-опоры на Балтике (Данцигский коридор), геополитических опор на севере и юге. Сухопутная граница современной Украины длиной 4 тыс. км (протяженность всей сухопутной линии – 5,5 тыс. км) от опор Карпат и далее на север с Польшей, Белоруссией и Россией проходит по равнине. На ней нет географических опор, позволяющих концентрировать войска в других местах. Граница протяженная и равнинная, что в условиях современной войны делает ее уязвимой для брицриговых (быстро и сильно концентрированных ударов на узком направлении прорыва) войсковых операций. Фактически сухопутная граница современной Украины без опор Карпат – это лишь дипломатически гарантированная линия государственного разделения, и не более. Поэтому ставка на конфронтацию по линии этой границы является самоубийством. Украина не обладает ни армией с необходимой фронтовой концентрацией войск, способной оборонять такую протяженную территорию, ни экономическим и ресурсным потенциалом, способным такую армию поддержать. Это факт. Сухопутная граница современной Украины – фикция с военной точки зрения и поддерживается лишь дипломатическим согласием. Без дипломатического согласия эта граница не способна удерживать лишь своими внутренними силами современную украинскую государственность. Сухопутная граница без геополитических опор – это главная уязвимость современной Украины и поддерживается исключительно внешними дипломатическими соглашениями, балансом, договоренностями внешних геополитических игроков. Но данное умозаключение касается конфронтационного пути страны. И этот путь однозначно самоубийственен.

Никакое строительство различных «стен Яценюка», иллюзорных валов и украинских «китайских стен» не способно удержать прорыв границы при дипломатическом дисбалансе между геополитическими игроками. Малообразованные люди, которые вспоминают о «Великой китайской стене», ограждавшей Китай от монгольских орд, забывают, что она сдерживала скорее криминальный элемент мелких кочующих банд, а при реальной экспансии не послужила какой-либо защитой от монголов, которые потом на протяжении веков правили Китаем. Кстати, для этих же малообразованных псевдопатриотов, расплодившихся на почве деградации образования в современной Украине, скажу, что их надежды на «аннексию» Китаем Сибири являются крайне маловероятными, потому как это разные геополитические платформы. Разные геополитические платформы не пустой звук: Китай отделяют от Сибири тысячекилометровые пространства пустыни Гоби, которые населены монголами (третья по площади провинция Китая – автономный округ Внутренняя Монголия плюс сама по себе Монголия), от Казахстана – уйгуры (первый по площади автономный округ Китая – Синьцзян-Уйгурский автономный район, в котором сейчас внешние игроки разыгрывают сепаратистскую националистическую игру), от Владивостока – Маньчжурия из трех провинций. А сами китайцы ввиду многовекового правления всем Китаем захватывающими власть в нем монгольскими и маньчжурскими династиями вынесли из истории не националистическую, а космополитичную, единящую ценность Пекинского геополитического хаба, который стабилизирует геополитическую границу. Мало того, сама по себе Сибирь – эта зона вечной мерзлоты. И хозяйствование в ней «субтропических» китайцев экономически крайне затратное, а сама Китайская геополитическая платформа предрасполагает Китай к более простым и близким географически и экономически видам экспансии. Поэтому разглагольствования про «китайскую» Сибирь, которые мне встречаются почти каждый день начиная с 2014 года в современной Украине, вызывают лишь улыбку. Зачем Китаю Сибирь, если современная Россия, наоборот, продвигает свои ресурсы в Китай, а не ограничивает доступ? Кроме того, экономический союз Китайской и Евразийской геополитических платформ стратегически выгоден им обоим, так как в разы усиливает их влияние в мире, а при условии победы даст им доминирующую роль, поставив весь транзит Евразии, а значит и доходы от него, на службу населения этих регионов. Экономический союз данных платформ с Германией (за которую сейчас уже борются Россия и Китай) перевернет доминирование в мире с морской на сухопутную парадигму со всеми исходящими экономическими и гуманитарными выгодами для Евразии. Но вернемся к простирающейся по равнине сухопутной границе Украины.

Фактическая прозрачность границы при конфронтационном развитии Украины с остальной частью Евразийской геополитической платформы, с современной Россией, Белоруссией и Польшей несет для государственности нашей страны огромные риски. Невозможно разделить геополитическую платформу, прорыв канал или построив стену. Не вырыть Атлантический океан на границе современной России и Украины, Белоруссии или Польши. Это данность. И при конфронтационном развитии Украина может потерять свою государственность, что доказано историей не один раз. Данность преподносится исключительно географией. В то же время уязвимость равнинной протяженности сухопутной границы Украины при правильном космополитичном подходе несет в себе огромные выгоды для современного государства. Украине необходимо вспомнить уроки Киевской Руси в ее экспансии по предрасположенным для нее геополитическим просторам Евразийской геополитической платформы в новых и более технологичных условиях. Основой экспансии Киевской Руси было экономическое развитие, торговые взаимосвязи по всей лесной, оседлой части Восточно-Европейской равнины как части Евразийской геополитической платформы. Киевская Русь контролировала торговые пути из «варяг в греки» и оказывала частичный контроль над торговыми путями в Дикой степи с востока на запад. Главное здесь обратить внимание на то, что этот контроль осуществлялся не просто военными методами, княжескими походами, основывался прежде всего не на силе, а на менеджменте торговли. Князья не просто контролировали торговые пути транзита, а «окучивали» их, создавая безопасные коридоры для транзита. Тогдашняя Украина (Волынь, Киевщина и Черниговщина) не военными методами осуществляла экспансию, а управленческими и торговыми. На восточных пространствах Восточно-Европейской равнины ввиду более позднего цивилизационного роста населения по многим причинам всегда не хватало управленческого и координирующего «менеджерского» состава.