– Мы сейчас идём к нему? К Малахайду?

Филандер кивнул.

– Почему ты так боишься за Джез?

– Этот Малахайд… он странный человек. Я приносил ему книги только после захода солнца. Он говорил, что днём спит, а ночью работает.

– Как вампир, что ли?

– Он писатель. Он пишет для «Грошовых ужасов», поэтому я и знал, кто он такой. Вообще-то я сначала выполнял поручения для той барышни-издательницы, мисс Оукенхёрст. Я забирал у него рукописи, относил в издательство и передавал ему гонорар. Однажды вечером он затащил меня к себе в квартиру и предложил работать на него. Он обещал платить почти вдвое больше. Это был единственный раз, когда я видел его. А потом я увидел, что он пишет. Жуткие вещи. Более кровавые, чем всё, что обычно печатают.

– Но это ведь не значит, что он сразу бросится резать Джез на кусочки.

Филандер бросил на неё гневный взгляд:

– Не смешно.

– Извини. Просто объясни мне, почему тебе кажется, что ей угрожает опасность.

– Я… я это чувствую. Ты его не видела. Он жуткий человек, какой-то… как чудовище. Да, чудовище – правильное слово.

– Чудовище.

– У него лицо чудовища. И двигается он как-то не по-человечески.

– Он калека?

– Нет, не в этом смысле. Как-то по-звериному.

– Он библиомант?

– Мне кажется, нет. Во всяком случае, его ауру я не почувствовал. Я всегда опускаю пакеты в щель для писем в его двери, а он потом кладёт в эту же щель деньги. Ему так удобнее, а мне тем более.

Безусловно, всё это было очень странно, возможно, даже подозрительно, однако же совсем не значило, что Малахайд как-то причастен к смерти Птолеми. Он, конечно, был эксцентричный человек, этот Малахайд. Однако смерть Птолеми, несомненно, имела библиомантическое происхождение.

– Какие в его квартире ты видел книги?

– Там не было книг. Комнаты были пусты, там стояла только конторка для письма, стул и шкаф. И больше ничего, я даже не видел кровать. Поэтому я не верю, что он на самом деле там живёт. Он там только работает. Приходит вечером и исчезает утром, до того, как начнёт светать.