— Велел же не перебивать! — Рявкнул вервольф, и по его коже мимолётно прокатилась волна трансформации в волчье обличье.

— Простите. — Виновато сжался Иессей-человек.

Вервольф успокоился и продолжил с едва заметным налётом печали:

— Несколько столетий назад наше братство прибыло в мир людей, следуя цели, которая с вашей человеческой расой никак не связана. Авалон, это не просто главная цитадель химер в вашем мире, это сердце Свитков Ма. Наставники в Авалоне не станут учить не-химеру контролю над духовной энергией просто так. Исследователи в Авалоне не возьмут в помощники кого попало. Что же до блага этого мира, то мало кто из ищущих Мать занимается подобным, а если и занимается, то лишь в качестве увлечения, вроде ваяния из камня или… не знаю, разведения каких-нибудь слизней. Ты всё понял?

— Конечно! — С готовностью подтвердил Иессей-человек. — Раз я хочу познать тайны мира и изучить магию, то мне нужно проявить себя с лучшей стороны, а ещё показать свою полезность для братства химер.

— Ты ни черта не понял! Человеческие богачи приезжают сюда в надежде купить обучение, и их богатства не гарантируют им ничего. Человеческие учёные приезжают сюда в надежде отточить свои знания и убираются восвояси, узнав лишь то, что все их знания не более чем мусор. А всякий сброд соваться к Авалону даже не пытается, потому что человеческие алчность, вера или жажда приключений нами видятся не более чем помехой. Я трачу на тебя своё время только потому, что ты знаешь наш язык и мне всё равно нечего делать, но, хочешь ты того или нет, тебе здесь не место. Возвращайся, откуда пришёл.

Иессей-человек не собирался так легко сдаваться, что, в общем-то, было неудивительно для юноши, который ради своей мечты в одиночку совершил путешествие, как ему казалось, на край света. И первым, что пришло ему в голову, было вовсе не тайное проникновение в город по барельефам на стенах, а:

— Разве в Авалоне не нужны какие-нибудь работники? Я мог бы устроиться плотником или кожевенником, разбираюсь в ткачестве, я даже счёту с грамотой обучен, поэтому со временем…

— Нет, малец. Авалон куда более развит, чем любое человеческое поселение этого мире. — Вервольф с некоторым сочувствием добавил. — В общем, в этом городе просто не может найтись настолько примитивной низкооплачиваемой работы.

— Но как-то ведь люди сюда попадают. — С надеждой в голосе произнёс Иессей-человек.

— Попадают. Есть в человеческом мире несколько мест, в которых Свитки Ма проводят отбор достаточно талантливых людей из желающих подзаработать. Но одним из талантов у таких людей должна быть способность не создавать проблемы Свиткам Ма, а ты, малец, на такого никак не тянешь, с твоими-то пожеланиями.

Иессей-человек всё ещё не собирался сдаваться, он глубоко задумался над тем, как же ему всё-таки приблизиться к заветной мечте. Из задумчивости его вырвал привратник, но не дружелюбно настроенный вервольф, а безразличный и явно заскучавший без своего напарника (по игре) ба’астид.

— Эй, Явара, неужели так сложно прогнать этого нищего замарашку?

— Жаль парня, такой путь проделал зря. — Откликнулся вервольф.

— Жаль ему замарашку, конечно. Ты же вроде как полудемон. Может, начнёшь уже вести себя подобающе? — И, не дожидаясь ответа вервольфа, ба’астид повернулся к юноше, демонстративно положил ладонь на рукоять висевшей на его поясе рапиры и грозно изрёк. — Проваливай, покуда цел, чернь.

Выглядел ба’астид по-настоящему внушительно, Иессей-человек невольно отшатнулся, а Иессей-святой, уже вовсю проникшийся судьбой своего подобия, обречённо вздохнул.

Глядя на всё происходящее в целом, Вета издала короткий смешок, игриво подмигнула Иессею-святому и встала позади Иессея-человека. Она расправила свои столь эффектные чёрные демонические крылья и сосредоточилась, после чего всего на три биения своего сердца перестала являться созерцателем мнимого мира.

Вета, полупрозрачная для своих спутников и невидимая для остальных, на три биения сердца полностью материализовалась в давно минувшем году давно исчезнувшего места. Этого оказалось более чем достаточно для того, чтобы избавить одного привратника внушительности, а другого от сочувствия.

Шокированные химеры посмотрели друг на друга, чтобы проверить, не померещилось ли им.

— Насчёт черни… Не принимай близко к сердцу, зря я так. — Почти сразу начал извиняться ба’астид. От его надменности и безразличия не осталось и следа. — Разные люди приходят, сам понимаешь, некоторые думают, что, раз они нищие, то смогут побираться или даже стащить что-нибудь, вот я и… Нет, я не это имел ввиду, ты не нищий, то есть нищий, но ведь главное в человеке, это не его кошелёк. Правильно? Как, говоришь, тебя зовут?