А он мне отвечает: “Нет, я именно к вам хочу”.

Тогда я сказал ему, чтобы он подождал. Я спрошу у жены.

Когда я пришел домой и рассказал жене все подробно, а она и говорит: “Ступай скорее и зови его к себе”. И вот я тут же пошел на площадь и стал везде искать, и Святый Николай стал невидим.

Нельзя не верить этому чуду. Если бы это был простой обыкновенный человек, то откуда бы он узнал, чего я ем. Ведь я его в первый раз увидел. Но на иконе-то я его видел и молился и молюсь всегда.

Спустя несколько времени мы брали святые иконы из церкви. Жена и говорит: “Икону Святого Николая Чудотворца обязательно возьмите”. Но не случилось, даже маленькой иконы мы не взяли. А как пришли с иконами, то жена и говорит: “А вот он Святой Николай Чудотворец сам мне явился”. И показывает его иконку и говорит: “Я ее нашла около дома”. Тогда я от радости заплакал: “О, Святитель, батюшка, ты к нам явился, к великим грешникам”.

Тогда мы эту иконочку показали священнику отцу Николаю Тихову. И он сказал, что это вам милость от Бога.

Когда была в то время война, мы этой иконочкой благословили детей Ваню и Гришу, и их Святый Николай сохранил невредимыми.

Да, именно мне было знамений и чудес, всех не опишешь.

Это же, когда я умру, останется на память».

Этими словами записи в тетради деда Кузьмы и заканчиваются.

Вот по этим записям и по рассказам мамы я и Толя и составили портрет своего деда. Замечательно, что именно Акафист Святителю Николаю он хранил как главную святыню. А в Акафисте лежит на шелковой материи икона Богородицы «Милующая». Это такая святынька! Ведь на обороте иконки написано: «В дар и благословение св. Афонской горы из Свято-Троицкого древняго скита».

Значит, дед был на Афоне!

Я спрашивал у мамы: как дедушке удалось избежать тюрьмы, ссылки? Ведь он был помощником управляющего, близко общался с жандармами. А после, в советское время, не скрывал, что он православный, оставался старостой церкви, даже был на Афоне!

Мама объясняла, что в своем доме дедушка прятал революционеров, когда это требовалось. Это до революции. А после октября 17-го года прятал у себя белых офицеров, когда они скрывались от красных, пробираясь в Крым.

И потому дедушку не тронули ни красные, ни белые. Правда, пробовали арестовывать. Но Кузьма Осипович не зря близко знал жандармов, научился их приемам: как прятать людей, как и самому скрываться. Только чекисты подбирались к нему, он уезжал то в город Николаевск под Царицыным, то еще куда-то – к своим бывшим прихожанам храма, где он служил.

Это я понял, разгадав подпись под некоторыми записями в тетради: писано в городе Николаевске. И еще стало понятным, почему не любил он фотографироваться.

Но вот главное, что мы поняли, прочитав записи деда.

После того, как явился к нему с просьбой пустить в дом Святитель Николай, он стал принимать к себе всех, кто подвергался опасности – будь то хоть красные, хоть белые, хоть анархисты. Спасал всех без разбора. И потому и его не один раз спасали.

Да у него самого три сына пошли разными дорогами – старший, дядя Ваня, стал поручиком Белой гвардии, воевал, потом, после Гражданской, следы его затерялись.

Средний, дядя Гриша, воевал в Красной армии, после войны выучился на инженера-геолога, прожил долгую жизнь.