– Нет, не знаю. Я, признаться, немного знаком только с классиками.
– Ладно, – вздохнула Полина. – Убедили. Но чем я могу вам помочь?
– Прежде всего я хотел бы спросить вас, чем являются заметки, которые я нашел в папке, и почему разница между записями составляет иногда несколько лет.
– Все очень просто. Дневники я веду с детства, и в них все записи последовательны. Однако не всегда они были под рукой, а я, не в силах сопротивляться желанию излить душу, часто делала записи на отдельных листах, а порой на чем придется. Чтобы не потерять заметки, я стала складывать их в ту самую папку, которую вы нашли в самолете. Вот потому эти разрозненные листы кажутся хаосом.
– Я предполагал, что это именно так, но хотел уточнить у вас. Скажите, а почему вы ведете дневники? Любите писать, доступная терапия или что-то еще?
– Причин много: люблю размышлять, нравится писать, и, как вы верно подметили, дневник – хороший психотерапевт. И еще у меня всегда есть на все свое мнение, но при этом я крайне редко доверяю людям. Делиться с дневником своими мыслями кажется мне более безопасным. Так все-таки, о какой помощи идет речь, Майк?
– Мне необходимо соединить все звенья в цепочку, и без вас я не могу этого сделать.
– Вы хотите, чтобы я восполнила пробелы и рассказала вам о том, что не попало в папку?
– Совершенно верно. Например, вы пишете об Америке и иммиграции, но ни слова о том, что привело вас в Штаты. Упоминаете многих мужчин, но невозможно с точностью сказать, кем они приходились вам – мужьями, любовниками, друзьями…
– Хм, – Полина нахмурилась и медлила с ответом. – Вы хотите узнать обо мне так много… Получается, душа не просто наизнанку, а нагишом.
– Да, можно и так сказать. Вас это смущает? – осторожно спросил я.
– Даже не знаю, что ответить. Мне никогда не делали таких предложений.
– Я понимаю ваши сомнения. Ни с того ни с сего появляется какой-то журналист, возвращает дневниковые записи, которые он бесцеремонно прочитал, и к тому же предлагает написать книгу и сделать личное публичным. Я не прошу ответа сию же минуту. Если хотите, подумайте, посоветуйтесь с близкими.
– Боюсь, что время вряд ли поможет мне. Я, знаете ли, не люблю откладывать дела на завтра. Да и советов спрашиваю редко, чаще решаю все сама.
– Вы не хотите ворошить прошлое или рассказывать мне о чем-либо?
– С прошлым я давно примирилась, да и скрывать мне нечего. Знаете, мы с вами похожи на попутчиков в поезде, которые надеются, что никогда больше не встретятся, и потому делятся друг с другом тайнами и секретами. Только я обычно слушаю, а не рассказываю, Майк.
– Правда, я как раз надеюсь на то, что мы с вами со временем станем друзьями, – ляпнул я.
– Ну, поживем – увидим, – загадочно улыбнулась Полина.
– На самом деле вам придется обнажить душу только однажды и только одному-единственному человеку. В книге все имена, фамилии, даты и адреса будут изменены. Я ведь собираюсь писать роман, а не вашу биографию. Что скажете?
– Хорошо, уговорили, – сдалась наконец Полина.