– Я, конечно, вам очень признателен. Прежде всего за расследование и, безусловно, за ваше щедрое предложение, но мне нравится моя работа, и при всем уважении я не хочу быть вашим заместителем. Может быть, лучше отпуск на три недели? – нерешительно предложил я альтернативу.
– Ну вот, ты уже торгуешься, Майк, – рассмеялся Престон. – Отпуск так отпуск. Не хочешь быть замом, бог с тобой. Новая зарплата и три недели отпуска.
– Спасибо, шеф.
– Тебе спасибо, Майк. Я очень рад, что мы вместе работаем. Ты – блестящий журналист, и у тебя много замечательных качеств: интеллект, любопытство, критическое мышление, великолепное знание истории. Но самое главное, что я так ценю в тебе, – это некое шестое чувство, неважно, как его назвать, чутьем или интуицией.
– Престон, вы меня сейчас совсем захвалите. Я просто люблю свою работу. Скажите, а чем закончилась история моего преследователя?
– Ах да… Джефф Грин, узнав о махинациях Фроста, а особенно о привлечении Алекса Кросса, выступавшего от лица «Дейли», взбесился еще больше и пригрозил покровителю парня не только обратиться в полицию, но и напечатать об этом скандале в газете. В результате, чтобы замять инцидент, отец Фроста, очень влиятельный человек в бизнесе, отправил сына на полгода в Канаду, к партнерам своей фирмы.
– С Фростом мне все понятно, а вот роль Кросса в этой истории по-прежнему не ясна. Знал ли он об ухищрениях мальчишки и понимал ли, что на самом деле парень не уполномочен поручать ему «охоту» за журналистами?
– Кросс не догадывался о махинациях Фроста, но прекрасно знал, что такие договоры обычно заключаются с менеджментом, а не с заурядными сотрудниками газеты. Вероятно, жадность затмила рассудок, и в мечтах о высоком гонораре он решил, что все средства хороши.
– Ну и дела, шеф! Еще раз благодарю вас за расследование.
Как и предвидели эксперты, проблемы американских банков не закончились. Продолжающаяся череда банкротств заставила правительство пойти на чрезвычайные меры: конгрессу был предложен законопроект Бена Берненке и Генри Полсона, который предусматривал выделение миллиардов долларов для поддержки финансовых рынков. Но закон не прошел, и началась паника: жертвами кризиса наличности стали даже страны с непрошибаемым иммунитетом.
Белый дом старался убедить конгресс, что речь идет не о спасении банкиров с Уолл-Стрит, а о предотвращении тяжелейшего экономического кризиса, который будет иметь катастрофические последствия для всей страны. Джордж Буш выступил с официальной речью, в которой охарактеризовал ситуацию как «наихудший финансовый кризис со времен Депрессии, реально угрожающий не только финансовой системе США, но и всего мира». Под давлением администрации и за неимением лучшего плана конгресс одобрил законопроект.
Казалось, что финансовой драме, за которой следил весь мир, пришел конец, но этого не случилось. Инвесторы, брокеры и банкиры прекрасно понимали, что американской экономике еще очень далеко до выздоровления, и фондовые рынки вели себя созвучно их настроению: промышленный индекс Доу-Джонса впервые за четыре года опустился ниже отметки в десять тысяч пунктов.
Глава 25
После встречи с Престоном я взял пару выходных, чтобы отдохнуть перед предстоящей работой на теледебатах. Мне не терпелось снова погрузиться в чтение дневника Полины. Со временем незнакомка стала частью моей жизни, а чтение ее заметок – разговором по душам со старым приятелем.