Алишер Канаев

Нью-йоркский полицейский Джереми Флинн работает в непрестижном отделе Z – полиции, занимающейся преступлениями, связанными с зомби, которые уже несколько десятилетий живут рядом с людьми. Известный своей неподкупностью и сложным характером, он получает задание расследовать смерть родственника одного из самых влиятельных людей в Соединённых Штатах – миллиардера Франклина Барквиста, который создал империю на потребностях зомби. Параллельно Флинн пытается разобраться в давнем самоубийстве своего брата Ричарда, в которое он до сих пор не может поверить. Серия опасных и смертоносных испытаний, через которые проходит Флинн в обоих делах, меняет его восприятие не только зомби, но и собственной сложной, противоречивой жизни.

Английский писатель, публицист и журналист Артур Конан Дойл в первую очередь вошел в мировую литературу как автор самого Великого Сыщика всех времен и народов – Шерлока Холмса. Этот благородный и бесстрашный борец со Злом, обладающий выдающимся умом и исключительной наблюдательностью, с помощью своего дедуктивного метода раскрывает самые сложные загадки, часто спасая человеческие жизни. Он виртуозно перевоплощается, наделен актерским талантом и умеет ставить эффектную точку в конце каждого блестяще проведенного расследования. Приключение с камнем Мазарини Приключение второго пятна Приключение с клерком биржевого маклера Приключение с ногой дьявола Приключение пяти апельсиновых зернышек Приключение «Красного Круга» Человек с вывернутой губой Финальная проблема

Английский писатель, публицист и журналист Артур Конан Дойл вошел в мировую литературу прежде всего как создатель величайшего детектива всех времен и народов – Шерлока Холмса. Этот благородный и бесстрашный борец со Злом, обладающий острым умом и выдающейся наблюдательностью, с помощью своего дедуктивного метода решает самые сложные загадки, зачастую спасая жизни людей. Он мастерски перевоплощается, обладает актерским талантом и умеет эффектно завершать каждое блестяще проведенное расследование. Приключение с установлением личности Приключение в пустом доме Приключение детектива на смертном одре Приключение с высокородным клиентом Ритуал Масгрейвов Жилица под вуалью Приключение знатного холостяка Приключение с желтым лицом

Английский писатель, публицист и журналист Артур Конан Дойл вошел в мировую литературу прежде всего как автор самого Великого Сыщика всех времен и народов — Шерлока Холмса. Этот благородный и бесстрашный борец со Злом, обладая острым умом и выдающейся наблюдательностью, с помощью своего дедуктивного метода раскрывает самые сложные загадки, часто тем самым спасая человеческие жизни. Он блестяще перевоплощается, обладает актерским даром и умеет эффектно завершать каждое свое расследование. Приключение «Скандал в Богемии» Приключение с большим пальцем инженера Проблема моста Тора Военно-морской договор Приключение в «Лесных Буках» Побелевший кавалерист Черный Питер Приключение с Львиной Гривой Приключение «Трех Мансард»

Июль, который последовал за моей свадьбой, стал запоминающимся благодаря трем увлекательным делам, которые позволили мне находиться в обществе Шерлока Холмса и наблюдать за его методами. В моих записях они обозначены как «Приключение со вторым пятном», «Приключение с военно-морским договором» и «Приключение с усталым капитаном». К сожалению, первое дело затрагивает интересы такой важности и связано с множеством значительных фамилий королевства, что раскрыть его детали будет невозможно ещё много лет. Тем не менее, ни одно из дел, которыми когда-либо занимался Холмс, не продемонстрировало так полно значимость его аналитического метода и не произвело столь сильного впечатления на тех, кто с ним сталкивался…

В подвалах банка «Кокс и Ко» на Чаринг-Кроссе хранится потрепанная жестяная вализа с моим именем «Джон Х. Ватсон Д.М., служ. в Индийской армии», написанным черной краской на крышке. Она заполнена бумагами, большинство из которых представляют собой записи о замечательных делах, с которыми мистеру Шерлоку Холмсу приходилось сталкиваться в разные времена. Некоторые из них, и далеко не самые неинтересные, закончились полным провалом, и поэтому их, вероятно, не стоит обсуждать, так как итоговое объяснение отсутствует…

Идеи моего друга Ватсона, хоть и ограниченные, невероятно заразительны. Долгие часы он мучил меня просьбой написать о каком-нибудь своем случае. Возможно, я сам вызвал это бедствие, поскольку часто указывал ему на поверхностность его изложения и обвинял в угождении вкусам публики, вместо того чтобы придерживаться фактов и цифр. „Попробуйте сами, Холмс!“ – возразил он, и, взяв в руки перо, я вынужден признать, что материал нужно представить так, чтобы заинтересовать читателей…

«Учитывая, что мистер Шерлок Холмс неустанно практиковал свое мастерство на протяжении двадцати трех лет, и что мне посчастливилось сотрудничать с ним и вести записи его дел в течение семнадцати из них, становится очевидным, что у меня есть обширный материал. Основная сложность заключалась не в поиске, а в выборе. Длинный ряд тетрадей за каждый год занимает обширную полку, множество коробок переполнены документами – это богатейший ресурс для исследователя как преступлений, так и светских и политических скандалов поздней Викторианской эпохи…»

Хотя это может показаться удивительным, проблема, безусловно, столь же загадочная и необычная, как и самые сложные, с которыми я сталкивался на протяжении своей долгой профессиональной карьеры, возникла не только после моего выхода на пенсию, но и, можно сказать, явилась прямо ко мне на порог. Это случилось после того, как я уединился в своем сассекском домике и полностью погрузился в ту умиротворяющую жизнь на лоне природы, о которой я так часто мечтал в течение долгих лет, проведенных в мрачном сумраке Лондона…

Не уверен, что какое-либо другое из моих приключений с мистером Шерлоком Холмсом начиналось бы так внезапно или драматично, как то, которое связано с „Тремя Мансардами“. Я не видел Холмса несколько дней и не имел понятия, на что направлена его энергия в данный момент. Однако в то утро он был в разговорчивом настроении, усадив меня в потертое низкое кресло рядом с камином, а сам, с трубкой во рту, устроился в кресле напротив, когда к нам пришел наш гость. Если бы я сказал, что вошел разъяренный бык, это лучше всего передало бы произошедшее…

Доктору Ватсону было очень приятно снова оказаться в неубранной комнате на втором этаже дома по Бейкер-стрит, в той самой комнате, где начинались многие удивительные приключения. Он осматривал стол, изъеденный кислотами, с химикатами, прислоненный в углу скрипичный футляр и угольный совок, который всегда хранил трубки и табак. Наконец, его взгляд остановился на свежей улыбающейся физиономии Билли, юного, но весьма умного и тактичного посыльного, чье присутствие немного заполнило бездну одиночества и изоляции, которые окружали мрачную фигуру великого сыщика…

«Мы оба, и Холмс, и я, испытывали слабость к турецким баням. И когда в приятном расслаблении мы покуривали в сушильне, я замечал, что он становится менее сдержанным и более человечным, чем в других местах. На верхнем этаже этого заведения на Нортумберленд-авеню есть уединенный уголок, где стоят две кушетки, и именно на них мы лежали 3 сентября 1902 года, когда начинается мой рассказ. Я спросил его, не планируется ли что-то интересное, и в ответ он высвободил из окутывавших его простынь длинную худую нервную руку и достал конверт из внутреннего кармана своего висящего рядом пиджака…»

Периодически фиксируя некоторые интересные происшествия и воспоминания о моей долгой и близкой дружбе с мистером Шерлоком Холмсом, я неизменно сталкиваюсь с трудностями из-за его неприязни к газетному шуму. Его мрачный и саркастичный характер всегда избегал всеобщей похвалы, и после успешного завершения дела ему особенно нравилось передать разоблачение преступника какому-либо официальному представителю закона, с насмешливой улыбкой наблюдая за восторженными поздравлениями, которые шли не по адресу…

Миссис Хадсон, хозяйка квартиры Холмса, была женщиной, пережившей множество трудностей. Не только ее квартира на втором этаже днем и ночью привлекала странных, а порой и весьма подозрительных людей, но и ее выдающийся жилец вел такую эксцентричную и хаотичную жизнь, что ее терпение, безусловно, испытывалось на прочность…

«– Ну что ж, миссис Уоррен, не вижу у вас серьезных оснований для беспокойства и не понимаю, почему я, чье время имеет определенную ценность, должен вмешиваться в это дело. Честное слово, у меня есть дела поважнее. Так сказал Шерлок Холмс и вернулся к толстой тетради, в которой собирал и индексировал информацию о своих недавних делах. Однако квартирная хозяйка была наделена достаточным упорством и хитростью, присущими ее полу, и твердо настаивала на своем…»

Я думал, что «Приключение в Эбби-Грейндж» станет последним делом моего друга мистера Шерлока Холмса, о котором я расскажу общественности. Это решение не было связано с отсутствием материала для повествования — у меня есть заметки о сотнях дел, о которых я еще ни разу не говорил, — и вовсе не говорит о том, что интерес моих читателей к этому удивительному человеку и его уникальным методам иссяк. Главная причина заключалась в том, что мистер Холмс не хотел, чтобы его успехи продолжали публиковаться…

«Я никогда не видел моего друга в такой прекрасной форме, как в 1895 году, как умственно, так и физически. Его нарастающая слава привела к тому, что он стал очень востребован, и мне было бы крайне неуместно даже намекнуть, кто из известных клиентов переступал скромный порог нашей квартиры на Бейкер-стрит. Однако Холмс, как и все великие художники, жил исключительно ради своего искусства, и, за исключением герцога Холдернесского, мне редко удавалось увидеть, чтобы он запрашивал значительное вознаграждение за свои бесценные услуги. Он был настолько отрешен от мира – или настолько придирчив – что часто отказывал богатым и влиятельным людям, если их проблемы его не интересовали, но неделями посвящал себя делу какого-нибудь скромного клиента, если оно обладало необычными и захватывающими чертами, которые разжигали его воображение и становились вызовом для его проницательности…»

Весной 1894 года Лондон был охвачен любопытством, а высший свет – скорбью из-за убийства благородного Рональда Эйдера при необычных и необъяснимых обстоятельствах. Публика была осведомлена о деталях преступления, установленных полицейским расследованием, но многие моменты остались скрытыми, так как улики были настолько неопровержимы, что сочли излишним раскрывать все факты. И только теперь, спустя почти десять лет, мне предоставили возможность восстановить недостающие элементы и полностью представить эту удивительную цепь событий. Преступление было само по себе интересно, но для меня этот интерес не сравним с его невероятными последствиями, которые принесли мне наибольшее потрясение и величайший сюрприз в моей насыщенной приключениями жизни. Даже сейчас, спустя столько лет, вспоминая об этом, я ощущаю дрожь волнения и вновь переживаю тот прилив радости, изумления и недоверия к собственным глазам, который поразил меня. Позвольте мне заверить тех, кто проявлял интерес к кратким знакомствам с мыслями и действиями этого удивительного человека, что они не должны осуждать меня за то, что я не мог поделиться своими сведениями, так как считал своим важнейшим долгом сделать это, не услышав прямого запрещения из его уст, которое было снято лишь третьего числа прошлого месяца…

С тяжелым сердцем я беру в руки перо, чтобы записать эти последние слова, в которых в последний раз выражу признание выдающимся способностям моего друга мистера Шерлока Холмса. Непоследовательно и, как я чувствую, совершенно неадекватно, я пытался представить некоторые необычные случаи, с которыми мне довелось столкнуться в его компании, начиная с той абсолютной случайности, которая свела нас во время „Этюда в багровых тонах“, и заканчивая его вмешательством в „Дело о морском договоре“ – вмешательством, которое, безусловно, предотвратило серьезные международные осложнения…

В характере моего друга Шерлока Холмса меня всегда удивляло одно противоречие: хотя он был самым аккуратным и методичным мыслителем на свете, и хоть в одежде придерживался определенной строгости, его личные привычки делали его одним из самых неопрятных людей, доводивших до исступления тех, кто жил с ним под одной крышей. Не скажу, что я сам был образцом аккуратности. Трудности работы в Афганистане, в сочетании с природной богемностью, сделали меня гораздо более небрежным, чем подобает врачу…