На иностранных языках

На следующий день, как называли его дети, настал день «дикой свободы»! Их отец и мать уехали в гости; мисс Блек отправилась кататься на велосипеде; Уна и Ден остались одни до восьми часов. Вежливо проводив своих дорогих родителей и любимую наставницу, они получили от садовника капустный лист, полный смородины, а от повара Елены — чашку чая. Смородину они быстренько съели, чтобы не раздавить ягоды, и решили отдать капустный лист трем коровам, которые паслись рядом с театром. Но по пути на луг они наткнулись на мертвого ежа, которого нужно было похоронить, и лист оказался им крайне полезен для этой цели…

Как жизни общие призывы, Как увлеченья суеты, Понятны вам страстей порывы И обаяния мечты; Понятны вам все дуновенья, Которым в море бытия Послушна наша ладия. Вам приношу я песнопенья, Где отразилась жизнь моя: Исполнена тоски глубокой, Противоречий, слепоты И между тем любви высокой, Любви, добра и красоты…

«Как три мушкетера распределяют серебро, табак и напитки, как они поддерживают друг друга в бараках и в лагере, как все трое радуются, узнав о счастье одного, так и печали у них общие. Когда неудержимый язык Орзириса привел его на целое лето в карцер; когда Леройд лишился своей амуниции и одежды или когда Мельваней, поддавшись избытку крепких напитков, начал осуждать своего офицера, вы могли бы увидеть тревогу на лицах остальных двоих…»

– Кажется, это карантинный катер, – произнес капитан Мак-Эльрат. Лоцман что-то бормотал, пока шкипер переводил подзорную трубу с лодки на берег, затем на виднеющийся Кингстон, а оттуда на север, к входу в Хоус-Хэд. – Ну что ж, прилив отличный, через два часа будем на месте, – сказал лоцман, пытаясь выглядеть бодрым…

Весь этот день – серый, безмолвный осенний день – я проезжал верхом по необычайно безлюдной местности, над которой низко висели свинцовые тучи. И, наконец, когда вечерние тени легли на землю, я оказался перед унылой усадьбой Эшера. Не знаю почему, но при первом взгляде на нее в мою душу проникла невыносимая тоска. Я говорю "невыносимая", потому что она не смягчалась тем грустным, но сладким поэтическим чувством, которое вызывают даже самые ужасные и мрачные картины природы. Я смотрел на заброшенную усадьбу – на одинокий дом и мрачные стены, на зияющие глазницы выбитых окон, чахлую осоку и седые стволы дряхлых деревьев – с гнетущим чувством, которое могу сравнить только с пробуждением курильщика опиума, горьким возвращением к обыденной жизни, когда завеса спадает с глаз, и презренная действительность обнажается во всем своем безобразии…

Беатрис Поттер – английская писательница для детей, которая жила и творила в начале XX века. В Англии ее считают национальным достоянием, гордясь ее сказками. Эти истории известны и любимы детьми по всему миру. В них можно встретить множество персонажей! Например, прачка-ежиха Ухти-Тухти стирает одежду лесным жителям, белки собирают запасы орехов на зиму и попадают в разные переделки, кошечка в сапожках и курточке отправляется на охоту с пневматическим ружьем, а кролик Питер в голубой курточке идет на огород за капусткой, но встречает злого хозяина-земледельца… Беатрис Поттер обожала животных, изучала их на протяжении всей жизни и писала о них – как о забавных, так и о серьезных, трусливых и смелых, рассудительных и отчаянных. Она также сама иллюстрировала свои произведения, «одевая» зверят в платья, сюртуки и шапочки, что делало их похожими на людей… Эти добрые сказки до сих пор радуют малышей и детей постарше. В них много героев, с которыми дети могут себя ассоциировать, и увлекательных приключений. А для родителей книги Поттер – это «билет в детство»: в те времена, когда мама вечером с выражением читала о веселых зверятах, которые учили детей дружбе, верности и взаимопомощи.

«Локомотив, после морских машин, самый чувствительный аппарат из всех вышедших из рук человека; а № 007, кроме того, был ещё совершенно новый. Красная краска ещё не совсем высохла на его колёсах, фонарь с рефлектором блестел, словно каска пожарного, а будка машиниста могла бы служить изящной гостиной. Его только что пригнали в депо после испытания. Он простился со своим лучшим другом в мастерской – двигателем. Громадный мир открывался перед ним; остальные локомотивы оглядывали его. Он смотрел на полукруг дерзких, немигающих фонарей, слушал пыхтенье, бормотанье, презрительное, насмешливое шипенье пара в водомерных кранах – и готов был отдать месячную порцию масла, чтобы пробраться сквозь свои собственные движущиеся колёса в кирпичный зольник внизу…»

Комната окуталась голубоватым дымом от трех трубок и сигары. В Индии начался сезон отпусков, и первым его результатом по эту сторону канала стал «Тик» Буало из 45-го бенгальского кавалерийского полка, который зашел ко мне после трехлетнего отсутствия, чтобы побеседовать обо всем, что произошло с нами за это время. Судьба, которая все отлично организует, привела на ту же лестницу и в тот же час Инфанта, только что вернувшегося из Верхней Бирмы. Они, взглянув вместе с Буало из моего окна, увидели Невина, который проходил по улице, ранее служившего в полку гурков и участвовавшего в экспедиции в Чёрные Горы…

Лауреат Нобелевской премии Джон Голсуорси широко известен в нашей стране как автор знаменитой «Саги о Форсайтах». Однако ему принадлежат не менее выдающиеся новеллы, рассказы и маленькие повести, наполненные юмором, нежной лирикой и романтизмом. «Воспоминания» — это рассказ из сборника «Гостиница успокоения».

Когда Эдуард Рабан, пройдя через подъезд, вошел в амбразуру двери, он заметил, что на улице идет дождь. Дождь был мелким…

В давние времена, когда Север только начинал свое существование, социальные и гражданские добродетели были редкостью и довольно простыми. Когда домашние заботы становились слишком тяжелыми, а тихая грусть у камелька перерастала в постоянный протест против мрачного одиночества, южные искатели приключений, не имея лучшего выбора, соглашались на установленную цену и получали в жены туземных женщин. Для женщин это было, скорее, предвкушением небесного счастья, поскольку, надо признать, белые проходимцы относились к ним лучше и заботились о них больше, чем их краснокожие соперники. Белые, в свою очередь, тоже были довольны такой сделкой; радовались и индейцы. Продавая своих дочерей и сестер за шерстяные одеяла и устаревшие ружья, обменяв свои теплые меха на тонкий коленкор и плохой виски, дети природы вскоре и беззаботно умирали от истощения и других болезней, связанных с благодатью высшей цивилизации…

«Сайлэс Беннерман наконец поймал Эмиля Глюка, ученого-магистра и архиненавистника человечества. Исповедь Эмиля Глюка, которую он произнес перед казнью на электрическом стуле, проливает свет на множество загадочных событий, которые потрясали мир с 1933 по 1941 год. Лишь после публикации всех этих удивительных документов мир узнал о тесной связи между убийствами португальского короля и королевы и убийствами сотрудников нью-йоркской полиции. Несмотря на ужасные поступки Эмиля Глюка, невозможно не испытывать жалости к этому бедному неудачнику и непризнанному гению. Эта сторона его жизни оставалась неизвестной до настоящего времени, но благодаря его исповеди, а также множеству обнародованных фактов и материалов, мы можем получить четкое представление о его моральном состоянии и понять, под влиянием каких обстоятельств он в итоге стал таким ужасным чудовищем…»

«Братья св. Троицы» решили, что никто из посторонних не должен находиться на их маяках с наступлением темноты, однако служащие имеют по этому поводу свое мнение. Если вы будете разговорчивы и проявите интерес к их работе, они разрешат вам провести с ними долгую ночь и помогать направлять суда на фарватер…

Который час? Часы на колокольне Сент-Джайлса показывают девять. Вечер сырой и мрачный, а ряды фонарей затянуты туманом, словно мы смотрим на них сквозь слезы. Дует холодный ветер, и каждый раз, когда пирожник открывает дверцу своей печи, огонь вырывается из трубы и уносит с собой целую кучу искр…

«– Одета! Пожалуйста, не говорите мне, что эта женщина когда-либо одевалась! Она стояла посреди комнаты, а ее айя… нет, ее муж – безусловно, был мужчиной – накидывал на нее одежду. А она в это время поправляла прическу, запуская пальцы в волосы, и счищала пух и пыль со шляпы, что валялась за кроватью. Для меня это так же очевидно, как будто я сама была свидетельницей этой оргии. Кто она такая? – закончила свой вопрос м-с Хауксби…»

«…Так темно, что хоть глаз выколи! Небо сегодня облачено в черное, как скоморох, и ни одна звезда не показывает своего лица. Как же глупо быть рабом! Он никогда не живет для себя, полностью принадлежит страстям своего господина, подчинен его прихотям и должен считать своим делом всё, что его тревожит. Вот и мой господин свалил на меня свои заботы, и поскольку он влюблен, у меня нет покоя ни днем, ни ночью. Но я вижу факелы… Это, конечно, он…»

«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…»

Дети находились рядом с калиткой в дальнем лесу, когда услышали радостный голос, исполняющий песню о Риме. Не произнеся ни слова, они бросились к своей любимой лазейке, проскользнули сквозь заросли и чуть не натолкнулись на сойку, которая что-то клевала из руки Пека…