— Знаю. Приврать можешь только в финансовых отчетах. Я прилечу, и мы с тобой разберемся в ситуации. Только не горячись, не делай аборта.
— Жду тебя, Аня. Прости, я больше не могу разговаривать.
Отключив телефон, я перевернулась на живот и, уткнувшись в подушку, завыла, как воют по бросившему мужику бабы в деревнях. Отчаянно и безнадежно.
Выла я часа полтора и проревела бы до вечера, но в спальню вбежал Даник и бросился мне на спину.
— Мам, тетя Лиля сказала, что у тебя истерика. А где она?
— Кто? — Хлюпнув носом, я утерлась краем пододеяльника и скосила глаза на сына.
— Истерика! — Даник сполз на подушку и с любопытством смотрел мне в глаза. — Она тебя обижает, и ты плачешь?
— Нет. — Я приподнялась, вытерла глаза и, не жалея пододеяльника, высморкалась, стало легче дышать. — Просто я заболела.
— А-а, — разочарованно протянул Даник. — И я могу заразиться, поэтому мне с тобою сидеть нельзя.
Притянув к себе сына, я поцеловала его в упругие щечки, в длинные темные ресницы, в нежные ушки. Данька смеялся и отбивался.
— Можно со мною сидеть сегодня, можно, я по-другому болею.
Шатаясь, я встала с кровати и открыла дверь.
— Тетя Лиля!
Лиля взлетела шестидесятилетней ласточкой на второй этаж. Встала передо мной и нервно вытирала руки о фартук.
— Че? Че врач сказал?
— Сказала, что у меня переутомление и поэтому сказалась черепно-мозговая травма. То есть у меня сегодня выходной. Так всем и говорите, а я у себя в спальне телефон отключаю.
— Все поняла, Машенька. Так всем и скажу. Чайку будешь?
— Буду.
— В секунду сделаю, — заулыбалась Лиля и посеменила из спальни.
Посмотрев на нее сзади, я с удивлением заметила, что на ней моя старая трикотажная юбка. Да, тетя не теряет времени даром.