6 дней 20 часов

С Уорреном она познакомилась на домашней вечеринке в Джорджтауне, когда он заканчивал свою докторскую диссертацию, а она работала в больнице «Айнова Фэрфакс» в Фолс-Черч. Она думала, поначалу он просто скользнул по ней глазами. Быть может, он в тот вечер не охотился на дамочек, а может, углядел другую, но после того как их познакомили и они немного поболтали, она ощутила, что он стал ей ближе. Какой-то парень отпустил остроту о женщинах за рулем, а она осыпала его сведениями, скопленными по крохе за время работы с семи лет на отца, потрудившегося механиком для множества команд NASCAR[58]. После этого внимание Уоррена было обращено лишь на нее. Они поговорили о тусовках округа Колумбия. О семьях. О ее работе. О том, что ей нравится читать, когда все идет ладно и складно. И когда он повлек ее туда, где танцевали, она поняла, что он втюрился.

— Как тебя зовут?

По его пропахшему виски дыханию она поняла, что он наслаждается вовсю, и наслаждается ею.

— Я уже сказала тебе, а ты забыл. Одного раза достаточно.

Атмосфера была шумная и потная; воздух разил сигаретным дымом, пивом и кануном каникул. Он положил ладонь ей на на талию; это было приятно. В тот момент и впредь.

Когда же он притянул ее чуточку ближе со словами «Ну, давай же», она чуточку оттолкнула его, вывернулась у него под локтем и позволила поймать себя снова. Он запрокинул ее назад, как в танго, чем удивил и восхитил ее. Она рассмеялась во весь голос сочным гортанным смехом, а его лицо при этом просияло.

Когда музыка оборвалась мощным электронным взрывом, он крутнул и поймал ее еще раз. Кто-то заспорил с самозваным диджеем. Вокруг поднялось улюлюканье, начали выкрикивать названия треков. Но они уже отмежевались от мира, оставшись наедине. У него были добрые глаза, высокие скулы, крохотная родинка у левого уха. Стоя бок о бок с ним на лестнице, где они могли расслышать друг друга, она выложила ему все напрямик.

— Говорят, о человеке узнаёшь практически все, что надо о нем знать, в первые пятнадцать минут.

— Тогда время у нас на исходе.

— Именно так можно сделать очень точные оценки на основе скудной информации, — поведала она ему с самым изысканным акцентом. — Мне кажется, это называют тонким срезом.

— Скудной информации? Отлично. Круто. И каков же на вкус твой тонкий срез?

— Серьезно? — Она закатила глаза.

Он изобразил горестное лицо.

— Ладно, раз наши первые пятнадцать минут только что истекли, тогда поведай мне обо мне. Что вы выяснили, Шерлок, тонко срезав меня?

— Хошь знать?