Она ощущала на себе его взгляд, пока ждала, когда ей откроют дверь. Или, вернее сказать, она чувствовала, как его взгляд прожигает у нее в спине дыры — прямо насквозь — и выходит с другой стороны ее тела. Она рискнула оглянуться.
Принц стоял на том самом месте, не сводя с нее глаз. Он едва заметно улыбнулся, как будто не знал наверняка, стоит ли вообще улыбаться.
По телу Элизы опять пробежала дрожь. Она отвернулась. Ей действительно необходимо было выпить чаю или еще чего покрепче, чтобы унять эту предательскую дрожь.
Дверь открыл Гаррет, дворецкий Хока.
— Мисс Триклбэнк, — поклонился он.
— Элиза! — За спиной у дворецкого маячила Каролина, расплываясь в улыбке. Она выглянула из-за Гаррета, схватила Элизу за руку и втянула в дом. — Входи же скорее, — прошептала она, украдкой взглянув на Гаррета. — Она уже здесь! И ни словом не обмолвилась! Только «здравствуйте»! Как же мы сумеем ее разговорить?
Элиза спокойно сняла шляпку, плащ и передала их Гаррету.
— Пошли на нее посмотрим, да?
Элиза под руку с Каролиной вошли в зеленый салон, чтобы поближе познакомиться с мисс Хит, в то время как все ее мысли занимала пара зеленых глаз.
Глава 12
Некая пылкая супруга в отсутствие своего мужа приняла недавно гостей из числа приближенных ее величества. Нам пока не удалось выяснить, были ли на ней обе перчатки, когда она приветствовала гостей, или же только одна. Подробность эта любопытна многим, однако поговаривают, что означенная женщина просто не привыкла обращаться с перчатками, к тому же не пользуется дорогой лайкой, дабы держать связь со своими партнерами по всем известному заговору.
Достопочтенные дамы! Всего одна капелька лимонного сока в уголок глаза — и ваши зрачки расширятся настолько, что станут подобны «глазам лани», кои сделались так популярны благодаря очаровательной герцогине Инвернесской.
Прошел час.
Себастьян нетерпеливо расхаживал по улице, подвергая сомнению все то, что знал о себе. Мисс Триклбэнк — Элиза — оказалась права на его счет: он, кажется, действительно сошел с ума. Он так долго бродил по парку, что какой-то старик прогнал его, закричав, что этот парк не для бродяг, а только для жителей окрестных домов.
Он поговорит с Эгием о более приемлемой одежде.
Принц беспокойно ходил по периметру сада, ожидая новостей от дочери банкира, которая наверняка ничего не знала.
Что ж, он сам виноват, что послушал Элизу. Женщину, которая живет в захламленном доме в той части Лондона, которая не поддается описанию. Она ничего не выяснит — как она может выяснить? Да и что вообще может знать дочь банкира? Тогда почему он так вцепился в эти крохи сведений, возможно имеющих отношение к последней ночи в жизни Матуса?
И почему так получилось, что в ту ночь Элиза обратила на его секретаря больше внимания, чем он сам? Неужели чувство вины заставляет его вести себя подобно глупцу и гоняться за призрачными подсказками? Или, быть может, всему виной его бессилие, неспособность что-либо сделать самостоятельно? Но Себастьян точно знал, как ему должно поступить, чтобы, по крайней мере, создать видимость, будто он отомстил за смерть Матуса. Он не мог вернуться в Хеленамар, не зная, что сказать вдове Марибеле. Он мог представить себе, какой это сокрушительный удар для Марибелы. Себастьян был уверен, что у семьи Рейно был счастливый брак, скрепленный любовью. Казалось, они искренне наслаждались компанией друг друга. Будь Себастьян простым смертным, он и сам мечтал бы о таком браке.
Как же Марибеле будет не хватать Матуса! Как же ему самому не хватает его друга!
Но, с другой стороны, чувства, распирающие его изнутри, имели иную природу, природу, которую он еще не мог понять или объяснить, но которая заставляла его с безумным видом расхаживать по улице.