Она подозревала, что он, вероятнее всего, говорит правду.

— Прошу вас, называйте меня Элиза, если уж мы намерены быть друзьями, в чем я, например, не сомневаюсь, раз уж вы доверили мне свой секрет.

Он пощелкал языком.

— Мы с вами не друзья, и я не поведал вам никаких секретов.

— Вообще-то, вы рассказали целых два. Первый: вы никому не можете доверять. И второй: вы не имеете возможности уединиться. Мне известно об этом, поскольку в Лондоне вы уже уделили мне больше своего драгоценного времени, чем кому-либо другому. И даже пили из моего бокала.

— Прошу прощения… — Принц смотрел на нее, сбитый с толку.

— В коридорчике, в ночь, когда состоялся бал. Вы пригубили из моего бокала и попытались соблазнить меня.

Он остановился и недоверчиво уставился на нее.

— Значит, это были вы?

Она тоже остановилась.

— Наверное, мне следует обидеться, так как вы меня совершенно не помните. Вы пили из моего бокала, наступили мне на ногу… Вы хоть что-то помните о ночи, когда давали бал?

Он смерил ее взглядом и впился в лицо. Она же, всматриваясь в эти прекрасные очи цвета осенней зелени, ощутила, как по телу вновь пробежала дрожь, когда он ответил:

— Если честно, некоторые мгновения я помню очень отчетливо.

— Значит, я не одинока.

Одна из его темных бровей взметнулась вверх, как будто он удивился или развеселился. Элиза помнила некоторые мгновения более чем отчетливо. Ее воспоминания о той ночи с принцем иностранной державы переплелись с каждой фиброй ее души.

— И совершенно очевидно, что я помню больше вашего. В тот вечер я познакомилась с абсолютно другим человеком.

— Неужели? Почему так?

— Вы не были таким… таким раздраженным, как сейчас. И в ту ночь вы имели в виду нечто абсолютно предосудительное.

Он опять окинул ее внимательным взглядом и на сей раз сделал это намного медленнее, как будто хотел рассмотреть мельчайшие детали.

— Я помню больше, чем вы полагаете, мисс Триклбэнк, — негромко произнес принц. — Однако вы правы — в ту ночь я имел в виду нечто совершенно иное. — Он посмотрел ей в глаза, и их взгляды встретились. — Но вы не посчитали это предосудительным.