Глава десятая

Прыжок был молниеносен — тощая старуха даже не успела увидеть, как стремительная серебристая тень унесла с ее противня одну спицу с грибным шашлычком. Да что там, Айшари двигалась настолько быстро, что даже не обожглась, хотя угли в жаровне постреливали язычками пламени. Второй прыжок, через осязаемую особым чутьем складку в пространстве, и вот бывшая эльфийка в уже совсем другой пещере. Не останавливаясь, она понеслась дальше — редкую добычу нужно было есть в тишине и покое. Да, металлическая спица с обжаренными грибами была деликатесом, добыча которого была сопряжена с немалым риском. Вообще избытка еды у гномов не наблюдалось, а потому украсть что-либо съестное у подгорных жителей было делом многотрудным и опасным. Обычно Айшари охотилась на крыс и мелкую живность в заброшенных туннелях. В основном все же на крыс — что-то другое встречалась редко, и в большинстве случаев само было не прочь закусить бывшей эльфийкой. Несколько раз девушка была на волосок от смерти. Она наверняка бы стала чьим-то обедом, если бы не способности, приобретенные после наложения Печати.

Бывшая наследница Дома Серпа Ночи горько усмехнулась про себя. Во имя Манящей, скажи ей кто тогда, дома, что она будет охотиться на крыс и в ужасе спасаться от тоннельных пауков, что самым изысканным блюдом будут недожаренные грибы, а самой большой радостью — небольшая пещерка с маленьким родником, где почти никто не бывает, и можно спокойно смыть налипшую в пещерах грязь и пыль. И поспать, не боясь проснуться в клетке или в желудке какой-нибудь пакости… Она бы даже смеяться не стала над такой нелепицей.

Грибы очень быстро осели в желудке. Айшари затолкала освободившуюся спицу в скопившийся в углах своей пещерки мох. Пещерка эта была невелика — даже стол в нее бы не влез, ни по ширине, ни по высоте. Что, однако, совершенно не помешало в свое время добраться до бьющего из дальней стены родника резцам подгорных мастеров. Вода скапливалась в вытесанной из скалы чаше, покрытой узорами с вкраплениями тускло мерцающих кристаллов. Затем переливалась через край, и уходила вниз, по выдолбленному в полу узкого лаза желобку. На другом конце лаза раскинулся один из самых крупных садов во всех подгорных чертогах — сад главного поместья клана Боаган. И таких тайников в нем было множество. Айшари не была уверена, зачем это нужно, хотя и много чего узнала о быте подгорного народа. Бывшая эльфийка прыгнула в воду и какое-то время бултыхалась, стараясь как можно быстрее избавиться от осевшей на шерсти пыли и мельчайшей каменной крошки. Даже Светилам не ведомо, как много этих двух субстанций в рукотворных пещерах. Потому гномы моются чуть ли не чаще, чем многие жители поверхности, отхаркивающие и очищающие легкие снадобья — самый расхожий товар, а главный признак богатого дома — специальные фильтры в вентиляционных шахтах. Сама Айшари начала кашлять уже на пятый день. Ей понадобилось много времени для того, чтобы понять причину и придумать способ противодействия. Она просто не пускала пыль внутрь легких. Сплетенные внутри гортани потоки энергии стали своеобразным фильтром. Из-за этого во рту постоянно был неприятный колючий привкус, но кашель прошел уже через неделю. Отвадить пыль от оседания на шерсти пока не получалось. Но при должном упорстве могло получиться. Вот и пригодилась Омегина наука. Мысль о демоне вызывала не ярость, как когда-то, а лишь глухую, ноющую боль обманутого доверия. О гордости речи уже не шло. Айшари потеряла счет времени — сколько она уже ведет жизнь, почти не отличающуюся от крысиной — луну, две?

У нее не получилось ни освободиться от заклятия демона, ни выбраться на поверхность. Центр подгорного царства представлял собой огромный комплекс пещер и рукотворных чертогов. Это был целый город, вырубленный в толще камня. Окраины — редко используемые туннели, про которые была не известна даже их общая протяженность, и Айшари хотела выбраться по ним. Несколько раз едва не погибнув — лишь единожды от обвала, в остальных случаях еле успевая выскочить из пасти очередной твари — она сдалась. Оставалось множество мест, куда она не могла попасть из-за охраны, так как все лазейки были перекрыты какой-то непонятной ворожбой. Не враждебной, нет — просто чужака не пускали. А попытка пролезть через те входы, которыми пользуются сами гномы, мало чем отличалось от самоубийства — Айшари частенько наблюдала за тренировками подгорных воителей. Увидеть удар она могла. Но вот уклониться скорее всего не получилось бы, несмотря на нынешние компактные размеры. Кроме того, попытка пролезть наобум, не разнюхав ничего заранее, тоже не отличалось от самоубийства — истина, очень хорошо преподанная в заброшенных тоннелях.

Айшари выбралась из воды, встряхнулась. Свернулась клубком на своем обычном месте — самом толстом клоке мха недалеко от родника.

Наверное, было ошибкой бежать от приставленного к ней гнома. А может, и нет. Айшари чувствовала, что готова сломаться в любой момент. Все ее силы отнимала борьба за жизнь и свободу. Но, как она постигла на опыте, в одиночку возможно лишь выживать, но не жить. Бывшая эльфийка закрыла глаза и две строчки снова засияли под опущенными веками:

Не ешь разумных!

Будь милой!

Грустный смешок у Айшари получился почти по-человечески. Омега как-то признался, что предвидение будущего не самая сильная его сторона. Если бы он знал, как будет существовать его ученица, что бы он написал? С этими мыслями она заснула. И снова увидела сон, который временами снился ей с раннего детства, а с момента побега от Кибара — постоянно. Как она плачет в лесу, отчаявшись найти своего ручного лисенка. Зверек теперь никогда не приходил, и Айшари лила слезы в одиночестве, обняв исцарапанные коленки.

Но на этот раз мягкая лапка толкнула ее опущенную голову.

— Ну и чего ты ревешь? — серьезным голосом спросил лисенок. — Сама сбежала, сама и вкусила плодов свободы…

Эльфийка, не прекращая плакать, схватила своего любимца в охапку и прижала к себе.

— Ну-ну, не надо, — растрогался лисенок, и стал аккуратно поглаживать спину хозяйки своим пушистым хвостом. — Признаю, с ритуалом нехорошо вышло, да и вообще… Но теперь все-все будет хорошо! Друг уже рядом. Так что не плачь, ладно?

Такого сладкого пробуждения у Айшари не было уже давно. Она потянулась, позволяя гладящей ее спинку маленькой ладошке пройтись от загривка до самого кончика хвоста… Коротко тявкнув от потрясения, бывшая эльфийка рывком очутилась на всех четырех лапах, и, вздыбив шерсть, уставилась на весьма чумазое лицо. Лицо принадлежало темноволосой девушке, примерно одного с Айшари возраста. В больших серых глазах отражалось золотистое мерцание возникших на теле запечатанного оборотня узоров. Дочь подгорного племени медленно протянула руку: