Ученик палача удержался от желания вытереть пот — руки были испачканы. То ли он отвык от большого количества зрителей, то ли стал чувствительнее к реакции аудитории из-за обучения у Омеги, но отстраненно смотреть на реальность было сложнее обычного. От осужденного остались голова, шея, реберная клетка. Собственно, смерть должна была прийти через несколько мгновений, но следовало закончить раньше. Взяв топор, Шиду картинно размахнулся и отделил голову от тела. Среди гула зрителей послышалось явное облегчение. Шиду схватил за волосы голову, невольно отметив что застывшие глаза, вытаращенные и полные безмерного удивления, напоминают ему о Варде, размахнулся… Оставалось еще одно не занятое копье, и следовало насадить на него голову точно шеей…

— Ни один из них не сдался… А все обездвиженные упали без чувств, и так и не очнулись, — закончил Витаро свой рассказ.

Худой, наголо обритый гном в неброском сером одеянии, приподнял веки:

— И какие мысли посещают почтенного Витаро Даорут Кибара в связи с этим досадным происшествием?

— Ритаро, прекрати — не на приеме же…

— Ритаро Даорут Кинара больше нет. Ты говоришь со смиренным путником Тишины, взявшим себе дорожное прозвище Мних. И все, чем упомянутый Мних может тебе помочь — лишь попробовать научить слышать звон незримой цепи времени. Хотя опять же, это может быть бессмысленно, а возможно, и вредно для завтрашнего дня.

Витаро попытался поймать взгляд брата — ничего не вышло, хотя они сидели на голом каменном полу маленькой кельи в трех шагах друг от друга.

— Тебе известно, что Цаорамэ Тэцур бросил мне вызов.

— Гиалитовые чертоги велики, но не настолько, чтобы вести о поединке одного из трех обладающих пятым клинком не донеслись до каждой щели, — согласно кивнул монах.

— Видимо, девять лет моих странствий по поверхности пришлись на расцвет искусства фехтования, — изумленно протянул Кибар, — не скажешь ли имена тех двоих, что обрели кисти сердца за это время.

— Таких нет, — покачал головой Мних.

Повисшее молчание было прервано тихим шипением, раздавшимся из установленного на специальной горелке маленького чайничка. Витаро молча наблюдал, как монах снова заваривает чай — и не обычный грибной, а безумно дорогой чай с поверхности! Да и заварной чайничек с пиалами, стоящие на разделяющих братьев низеньком столике, тоже не из простых… — и боролся с желанием треснуть бывшего третьего в роду ножнами прямо по бритой макушке. Из всей череды несчастий, обрушившихся на клан Даорут и на Кибара лично, самым неожиданным был уход этого умника на пути Тишины. Витаро искренне обрадовался, когда узнал, что Даорут Кинар обитает в обители одного из вольных чертогов Гиалита — именно в Гиалит воин был отправлен за дуэль с одним из Цаорамэ. Но духи предков жестоко подшутили над долго не бывшим дома — пять лет, что бывший Ритаро посвятил путям, сказались на его характере и манере вести беседу самым мерзким образом. Он общался простой речью так, как иные и на ритуальном наречии никогда не заговорят, нередко ставя своего собеседника в тупик. Витаро знал, что должен научиться разгадывать такие намеки, если не хочет привести свой клан к погибели на третий день после становления главой. Но, во имя Духов Подземных Вод, не сейчас! Позор уйти в небытие, ничего не понимая. Конечно, мысль о поражении — уже половина проигрыша, только Кибар о поражении как таковом и не думал. Возможно будущий глава клана Даорут просто признавал, что приславший хрустальную гемму вполне может его убить в честном поединке. И отказаться — значит навеки запятнать себя. Конечно, будущего главу клана не мог вызвать на бой кто угодно… Но признанный всеми тремя Ассоциациями мастер фехтования имеет практически равный статус, если не более высокий. Все, кто знал о грядущем танце стали, конечно, ждали победы обладателя пятого клинка. Хоть и сам Витаро тоже девять лет на поверхности не мох потолочный стриг, однако… А этот гладкобородый развлекается тем, что противоречит сам себе!

Воин не позволил себе вздохнуть. Летучую мышь в полете можно разрубить двумя ударами. Секрет в том, чтобы первым ударом предопределить, куда она полетит. Видимо, так же придется разговаривать с Мнихом — задать два вопроса, чтобы получить один ответ.

— Мои уши не обманули меня — ты ведь сказал, что Тэцур один из трех мастеров кисти сердца, верно? Кто же тогда остальные двое? И почему я не знаю о них?

— Потому что ни у Тени Боаган, ни у Хао Серого Зеркала нет нужды ни в пустой славе, ни в лишней тяжести на поясе.

Кибар осторожно взял предложенную пиалу, но отпивать не спешил. Тень Боаган. Тень — воин, заботящийся о безопасности главы клана лично. Они никогда не открывают своего лица и никогда не снимают лат при свидетелях. Даже внутри собственного клана личность Тени остается загадкой, и процедуры отбора и имена кандидатов держатся в строжайшей тайне.

И Мон Таорин, Хао по прозвищу Серое Зеркало. Глава клана, известного как Творцы Лезвий, лучшие кузнецы клинков. Прославлен как непревзойденный мастер полировки и заточки мечей во всех подгорных чертогах.

Если Витаро правильно понял слова монаха, то эти двое обрели Кисть сердца, но не стали воплощать ее в металле. Мних поставил свою пиалу на столик одновременно с братом.

— Говоря о тяжести… Могу я взглянуть на гемму?

Витаро кивнул, и достал из-за пазухи пластину горного хрусталя, площадью в три ладони и толщиной в фалангу пальца. Весила гемма немало, и воин с тихим стуком положил ее на стол перед собеседником, надписью вверх. Мних провел пальцами по высеченным иероглифам ритуального наречия.