Был?.. Ну вот, уже думаю о Вадиме в прошедшем времени. А об Аристархе? О нём думать не надо. Вот оно — моё настоящее: ревнивое, собственническое, сумасшедшее. Жадно тискающее меня. Тёплое. Моё.

Что?.. Я считаю его своим? И почему-то знаю наверняка — он будет не против.

— Думай, Ника. Как мы сможем тебя защитить, если не знаем, с какой стороны идёт угроза? Кому ты досаждала последнее время?

От жарких поцелуев плавится мозг, и, честно сказать, думать не очень-то получается. Но кое-как, усилием воли, собираю себя в кучу, пытаясь включить аналитику, и всё-таки выдаю:

— Машка. — Правда, не очень уверенно.

Вот и Глеб цокает языком:

— Нет, Никусь, мелко. Её уровень — те отморозки, которых я припугнул в её квартире. Они здорово тогда обделались и вряд ли бы полезли ещё раз. К сожалению, Ника, бил кто-то гораздо умнее и изощрёнее. Кто-то, кто хотел не просто отомстить — сломать, разрушить…

Это так. Тот, кто придумал всё это, точно больной садист. Ведь наверняка из своего наблюдательного пункта видел, как я убиваюсь над Вадимом. Да ещё и псов своих на меня, разбитую, вывернутую наизнанку смертью любимого (ведь я тогда не знала, что он выжил), натравил…

— Те амбалы, — говорю, чувствуя, как в охранном жесте смыкаются вокруг меня руки Аристарха, — почему ты… не остановил их.

Глеб виновато роняет голову.

— Не успел, — выдыхает потерянно.

И я понимаю — конечно, ему нужно было отойти после того, как он стрелял в брата — в своего мелкого. Глеб только кажется непробиваемым, но замечаю, как у него подрагивают пальцы.

Нам всем недавние воспоминания даются нелегко.

— Хорошо, что их перехватили люди Ката. У Ката с Арисом свои давние тёрки. И он просто не мог не воспользоваться тем, чтобы уязвить соперника побольнее с твоей помощью. У него всё идёт только через торги — просто так он людей не возвращает. Милосердие — не его конёк. Но в данном случае он был меньшим из зол. Куда бы тебя потащили те похитители, мы не знаем. И смогли бы вызволить — то же.

Только сейчас осознаю, в какую жуткую ситуацию попала. А ведь не спустись я тогда по пожарной лестнице, останься в номере с Аристархом — ничего бы не случилось. И Вадим бы не словил пулю.

Сглупила, просчиталась, дура!

А главное, была в таком шоке, что не заметила, как одних горилл сменили другие. Впрочем, это было немудрено — они все на одно лицо.

Глеб тяжело вздыхает и говорит:

— Ника, позволь тогда задать тебе парочку наводящих вопросов. — Киваю. — Могли ли быть причастны к случившемуся твои родители?

Хмыкаю: