Не дождавшись моего ответа, он добавил:

– Мне не нужно одобрение сената и римского народа, пока у меня есть ты. Так есть ли у меня ты?

– Ты хотел спросить, есть ли у тебя Египет?

Неожиданно меня охватило ужасное подозрение: может быть, все это время он видел во мне исключительно воплощение Египта, призванного содействовать его амбициям и планам? Он не аннексировал мою страну, потому что это поставило бы Египет в зависимость от сената – чего ему совсем не хотелось.

– То есть тебя интересуют ресурсы моей страны? – уточнила я.

– Да, конечно, это я и имею в виду! – В его голосе прозвучала нотка раздражения. – Но мы с тобой будем союзниками и разделим победу. – Он сильнее сжал мою руку. – Царица, сейчас я обращаюсь к тебе как проситель. Будь у меня корона и скипетр, я бы сложил их к твоим ногам. Пожалуйста, подумай о моей просьбе.

– И на что, по-твоему, можем рассчитывать мы?

– На царство, где ты и я будем править вместе, на равных. И его унаследует наш сын, как единственный государь.

Прежде чем я успела что-то сказать, он торопливо продолжил:

– Ты знаешь, что он не может рассчитывать на римское наследство. Ну и что с того? Можно подумать, на Риме свет клином сошелся. Цезарион станет царем Египта, Парфии и всех земель между ними. Тогда я, сам не будучи царем, положу начало новому великому царствованию.

– Ты просишь о многом. Египет живет мирно, Парфия никогда на нас не нападала, а теперь получается, что мы должны терять людей и деньги в погоне за твоей мечтой.

– И твоей тоже.

– Нет, это не моя мечта.

– Какова же твоя мечта?

– Я осуществила ее. В Египте мир, он независим и силен. Я правлю единолично. Мне не нужна Парфия.

– А я тебе нужен? – спросил он. – Только вдали от Рима мы сможем жить вместе.

– Твоя цена слишком высока. Я должна потратить груды серебра и золота, пролить реки крови, и все только ради того, чтобы мы жили вместе.

– Ты не должна рассуждать в таких категориях.

– Боюсь, что я имею право рассуждать только в таких категориях. О, я готова отдать ради тебя все – кроме Египта.

Цезарь посмотрел на меня с нескрываемым уважением.