– Да, – сказал Цезарь. – Как раз он-то и захотел сегодня прогуляться. Его боевой путь завершен, но кому не хочется побегать и порезвиться в погожий весенний денек?
– А где он с тобой побывал?
Цезарь рассмеялся.
– Где он только не побывал. Он родился в моей усадьбе лет двадцать тому назад, потом отправился со мной в Галлию, в Африку, в Испанию. Есть пророчество о связи наших судеб, но об этом попозже.
Цезарь передал поводья конюху и повел меня внутрь.
– Выбирай любую из них, – сказал он, указав на группу резвых ухоженных лошадей, в основном гнедых и каурых. – Они все быстроногие, а мой конь уже не так быстр.
Мне особенно понравился молодой мерин с крепкими ногами хорошей формы и мощной грудью. Его золотисто-коричневая шкура походила на крапчатый янтарь, а четкие гарцующие движения наводили на мысль, что он отличный скакун.
– Этого, – выбрала я, и Цезарь кивнул конюху, чтобы тот подготовил коня.
– Как его зовут? – спросила я.
– Твоего зовут Барьер, поскольку он запросто через них перепрыгивает. А моего – Одиссей. Имя как раз для того, кто столько лет провел в войнах и странствиях.
– А теперь он вышел в отставку? Вернулся на Итаку?
– Как и положено солдату, – сказал Цезарь.
Чтобы выехать из города, потребовалось не много времени. Население Рима составляло почти миллион жителей, но он занимал не очень большую территорию и не все семь холмов были застроены. Мы выехали через Капенские ворота за городскую стену и почти сразу оказались в сельской местности. Проехав немного по Аппиевой дороге, мы свернули на восток, через поля. Они казались еще по-зимнему бурыми, но кое-где крестьяне уже начали пахоту, и под весенним солнцем поблескивали черные пласты вывороченной почвы. Когда мы галопом скакали по полям, сверху за нами наблюдали кружившие над головами ястребы, а внизу неотступно преследовали наши черные тени.
Я слышала о том, какой великолепный наездник Цезарь, но до сих пор не имела возможности полюбоваться его искусством.
– Руки за спиной! – воскликнула я. – Глазам не верю.
И действительно, Цезарь легко управлялся с конем, не только не пользуясь уздой, но и вовсе без помощи рук.
С улыбкой, словно ему не хотелось утруждать себя, он уронил поводья и сложил руки за спиной, движением коленей побуждая Одиссея ускорить темп. Конь устремился вперед – кто бы мог подумать, что немолодой скакун способен проявить такую прыть! – но Цезарь даже не покачнулся. Огромный конь несся вперед, но всадник сидел на нем как влитой, словно они стали единым целым.
Я направила своего мерина следом, но Барьеру было трудно догнать Одиссея. Мне приходилось держать поводья и припадать к конской шее, но я дала себе слово, что обязательно научусь ездить так же, как Цезарь.
– Стой! – крикнула я, когда он пропал в чаще деревьев.
В этот миг передо мной неожиданно возникла живая изгородь, которую Барьер перемахнул на всем скаку, ничуть не затруднившись препятствием, но едва не сбросил меня. Я уткнулась лицом в конскую гриву и на миг потеряла ориентацию, а когда очнулась, увидела: мы мчимся через орешник, а Цезарь уже по другую сторону. Руки он по-прежнему держал за спиной.