Он вопросительно взглянул на Цезаря.

– Нет, это не я затеял, – покачал головой Цезарь. – Я в таком же неведении, что и ты.

Лепид остановился у тлеющей жаровни, энергично потирая руки.

– Ну, хотя бы на холоде торчать не придется, – с улыбкой промолвил он.

Тут появился и Антоний, кажется слегка удивленный тем, что оказался последним.

– Очень нелегко вырваться от Фульвии, – сообщил он в свое оправдание. – Скажи я, что тут замешана политика, она увязалась бы за мной, а развлекаться посреди ночи не отпустила бы.

– Неужто она тебя укротила, Антоний? – спросил Лепид.

– Ты вырвался, и уже не важно, каким образом, – заключила я. – Садитесь, друзья.

До сего момента все трое стояли посреди комнаты. Я указала им на удобные кушетки и украдкой взглянула на Цезаря в надежде, что он вспомнит о подушках и коврах наверху.

Расположившись на кушетках с гнутыми деревянными ножками и многочисленными мягкими подушками, они выжидающе уставились на меня.

– Расскажите мне о предстоящем празднике луперкалий, – попросила я, усевшись напротив на стул с прямой спинкой.

Они несколько растерялись – неужели я созвала к себе под покровом тьмы троих самых могущественных людей Рима, чтобы послушать рассказ о празднике?

Наконец Антоний сказал:

– Это древняя церемония. Одним богам ведомо, с каких времен она повелась. Ритуал имеет отношение к плодородию. Жрецы разрезают снятые шкуры жертвенных животных на полоски и бегают по улице, хлеща ими встречных. Это шумный и буйный праздник.

– Он забыл сказать, что жрецы бегают по улицам полуобнаженными, а женщины, желающие зачать, нарочно подставляются под удары их ремней, которые называются februa. Много шума, все в крови перемазаны, – поморщился Лепид. – Не люблю этот праздник.

– Насколько я поняла по прошлому году, в народе он популярен, – заметила я. – Все приходят посмотреть на действо. И ты, Цезарь, – разве ты не будешь наблюдать за происходящим на ростре? Разве это не входит в твои обязанности?

– О да, – сказал Антоний. – Он должен председательствовать на церемонии, в золоченом кресле и в триумфальном облачении.

– Значит, все будут смотреть на тебя? – спросила я Цезаря напрямик.

– Главным действующим лицом праздника буду не я, если ты это имеешь в виду, – ответил он.

– Но жрецы должны в итоге подбежать к нему, – поправил Антоний. – Они промчатся по всем улицам Рима и закончат путь у ростры.