– Если я проведу зимнюю кампанию, то, думаю, к февралю она закончится.

– О, да ты уже все спланировал!

– Не я. Военная кампания сама диктует сроки и условия ее проведения. А теперь ответь мне.

– Я останусь, – пообещала я. – Пока весной не возобновится морская навигация. Но не позднее того.

Это обещание я дала с неохотой: жить в Риме без Цезаря мне совершенно не хотелось. Но как я могла ему отказать?

– Спасибо. – Он взял обе мои руки и поцеловал их. – Мне трудно просить тебя о чем-либо.

– Никогда не бойся просить меня о чем угодно.

– Я не говорил, что боюсь. Я сказал, мне трудно делать это. Трудно, потому что я люблю тебя и знаю: тебе очень не хочется мне отказывать, но ты должна учитывать не только мои желания, но и интересы своей страны. – Он улыбнулся. – Вот каково любить царицу. Однако не будь ты настоящей царицей, я не полюбил бы тебя.

За окном плыли розовые и пурпурные закатные облака. Римский закат – это настоящее цветное представление в небесах.

– Дни у вас тут совсем другие, – сказала я, указывая на облака. – У нас не бывает таких закатов.

– Мне стоило бы получше познакомить тебя с историей Рима, – сказал он. – У нас есть несколько священных предметов со времен основания города. Я мог бы показать их тебе, поскольку они хранятся в Регии. Может быть, тогда ты прониклась бы уважением к нашим древним обычаям!

Я рассмеялась.

– Древним обычаям!

– Не смейся, – сказал Цезарь. Я не могла определить, когда он серьезен, а когда нет. – Ты знаешь, Рим был основан моим предком Энеем после того, как тот бежал из горящей Трои. И он принес несколько вещей…

– Кто-нибудь должен описать это в стихах. Вам необходим свой римский Гомер, – заявила я. – Как ни странно, мы лишь тогда воспринимаем историю как реальность, когда она воплощается в камне монументов или в строках поэтов.

– Такова человеческая природа. Но если ты придешь завтра в Регию около девяти часов, я покажу тебе наши сокровища, благо в качестве великого понтифика являюсь их хранителем. Еще мне бы хотелось показать чертежи моего архитектора – планы библиотеки, театра и храма. Ты увидишь и начало Рима, и его будущее.

Его глаза засияли, и я снова почувствовала, сколь велика его любовь к родному городу.

– Конечно приду, – заверила я.

Он потянулся к своим сандалиям, когда в дверь просунулась взлохмаченная головка. Пухлые маленькие пальчики ухватились за косяк.

– Папа! – восторженно вскрикнул Цезарион и припустил вприпрыжку по коврам и подушкам.