– То, что ты здесь, – настоящее счастье, – вырвалось у него.

– Но я должна вернуться в Египет, – сказала я.

Триумфы закончились, статус Египта как официального «союзника и друга римского народа» утвержден, Цезарион признан. У меня не было оснований задерживаться. Но все эти соображения я оставила при себе и ограничилась словами:

– Мое место там.

– Я знаю, – промолвил он. – Я знаю. И все же… было бы хорошо, если бы ты задержалась подольше.

Прежде чем я успела возразить, он возвысил голос и торопливо продолжил:

– Судоходный сезон почти закончился. Чтобы обеспечить безопасность плавания, тебе пришлось бы покинуть Рим завтра. К тому же мне самому придется оставить Рим и начать очередную военную кампанию.

Я не могла поверить этим словам.

– Что? Ты только что отпраздновал четыре триумфа!

– Как оказалось, преждевременно, – угрюмо промолвил Цезарь. – Некоторое время я гнал от себя понимание того, что очень скоро мне опять придется повести войска в бой. В Испанию, где я сражался всего четыре года назад. – Он покачал головой. – Складывается впечатление, что там открытая рана или язва, порождающая смуту внутри римского мира. Бунты, мятежные войска, восставшие города. Теперь еще и остатки сил Помпея: недобитые солдаты Сципиона, изменник Лабиен, бывший мой полководец, да двое Помпеевых сыновей. К великому моему невезению, они сумели бежать из Аттики и соединиться с войсками бунтовщиков.

– Но тебе не обязательно ехать самому, – сказала я. – Есть и другие военачальники.

– Я уже послал двоих, но им без меня не справиться. Силы слишком малы. Как только Гней Помпей высадился на побережье, под его знамена собрались все мятежники, и он набрал еще одиннадцать легионов. Моего наместника изгнали. Нет, Лабиена не одолеть никому, кроме меня. В конце концов, я учил его военному делу, и он был способным учеником.

– Но ты можешь лишиться всего, даже жизни. Нельзя оставлять твои римские планы незавершенными! Пошли кого-нибудь другого. Военачальников много, а Цезарь с его замыслом преобразования Рима один.

– Других я уже послал, но пришло время действовать самому.

Он немного помолчал и добавил:

– Пожалуйста, дождись меня здесь. Я вернусь быстро, как только смогу.

– А если не вернешься?

Эти слова были мне ненавистны, но я боялась за него. Фортуна не могла благоволить ему вечно.

– Я обязан ехать, – повторил Цезарь. – Ты останешься здесь до моего возвращения?

– Как долго? Я не могу оставаться на неопределенное время.