— Да, по-латышски это значит король. Он украл мою женщину. Взял её в заложники, потому что не смог найти деньги, которые я привёз.

— Кого ты слушаешь, Цвет! Он же сука! — орёт Сергач.

— Потому что эти деньги, — продолжаю я, — и ещё семьдесят тысяч сверху Пеша Богданович пообещал Кениньшу в качестве уплаты карточного долга. Так что если ориентироваться на эту сумму, то авторитета Пеше Богдановичу вполне хватит, чтобы возглавить казино.

Сергач заходится в остервенелом визге.

— То есть, — подытоживаю я, — Пеша Богданович хотел за твой счёт закрыть свой долг, а тебя подставить и, собственно, украсть твои деньги. Сколько я вёз, он, судя по всему точно не знал, вот и заявил соточку на всякий случай. Ну, и от меня заодно избавиться решил. Зачем ему я со своими столами, он-то лучше знает, как катран организовать.

У Сергача неизвестно откуда появляется финка в руке.

— Сука ментовская! Бесогон! — хрипит он и его мутные глаза вспыхивают гневным огнём. — Придётся за слова ответить.

— А я всегда отвечаю за свои слова. Неплохо бы и Пешу Богдановича призвать к ответу за свои. И это не единственный косяк. Ведь на вылете, ещё на пути туда, меня в порту прошмонали от и до. Искали баблос. И у меня есть информация, что это Пеша Богданович стуканул. Кто громче других кричит «сука», скорее всего, сам и есть сука. Цвет, я говорю прямо и открыто, твой товарищ, стучит легашам.

Сергач готов меня порешить на месте, но Цвет сохраняет спокойствие.

— Слишком серьёзное обвинение, — говорит он, задумчиво. — Придётся ответ держать. Уймись, Сергач. Убери ты кесаря своего. Скажу прямо, скипидарцем от тебя конкретно разит. Значит так, Бро, сейчас поедешь на мой личный кичман и обождёшь там пока решу чё с тобой делать. А я пока с людьми побазарю.

Он подзывает двух здоровы кинг-конгов, сидящих за соседним столиком и отдаёт меня им. Они ведут меня к вишнёвой «шестёрке», и мы выезжаем. Дорога проходит в полном молчании и длится около часа. Новый мост ещё не достроен, так что приходится ехать через центр.

Мы приезжаем в тот же дом, где я познакомился с Айгуль. Только сейчас её не видно. Да и вообще почти ничего не видно, потому что комната, в которую меня заводят, утопает во мраке. Она находится в подвале дома, и сквозь маленькое оконце под потолком поступает очень мало сизого света. Странно, что в этот раз меня заточают не в бане.

Ладно, делать нечего, подождём. Сажусь на лавку и погружаюсь в раздумья. Надеюсь, я смогу убедить Цвета в своей правоте. Но вот интересно, сколько у меня жизней. Если я, допустим, помру, это уже будет типа всё, или я перенесусь ещё в кого-нибудь.

Честно говоря, я уже привык к Брагину и его новым друзьям и подругам. Так что перемещаться в кого-то ещё как-то не особенно хочется… А вдруг смерти вообще нет, а есть такой вот круговорот? Надо бы в церковь съездить, со священником поговорить. Если будет возможность, конечно…

Время тянется долго, и я не придумываю ничего лучшего, чем немного поспать. Просыпаюсь я от того, что зажигается свет. Я сажусь на лавке и тру глаза. Дверь открывается и в помещение входит Цвет. Выглядит он весьма мрачно.

— Пошли, — кивает он.

Я не тороплюсь вставать, пытаясь проникнуть в его мысли.

— Чего сидишь, пошли, говорю.