— Я не доволен картиной. Что-то мне в ней не нравится, но я не могу понять, что именно.

— Покажите.

Его творение привело меня в замешательство. Он провел два часа у реки и острова Во — самый прекрасный пейзаж, какой только можно вообразить, — но этот чудесный вид нимало его не заинтересовал, он решил написать то, чего не мог видеть с того места, где находился: дюжину лодок, сгрудившихся у берега, одна желтая, другая синяя, еще одна оранжевая и слева — красная с розовым парусом; едва видимая Уаза, спокойная и голубоватая, служила контрастом трепещущей густой зеленой массе растительности на берегу. На одной из лодок, почти в центре картины — сидящий силуэт, очень похожий на меня, в таком же белом платье, как мое, пусть даже лицо заслоняла золотистая соломенная шляпка.

— Это я там?

Вопрос его, казалось, удивил; он внимательно вгляделся в полотно и покачал головой.

— Не думаю.

— А вроде похоже. Это же моя шляпка!

— Вся картина разваливается, так?

— Лодки ничто не удерживает, такое ощущение, что их несет течением.

— Нет, не в этом дело.

— На зеленой лодке видна только я одна.

Он несколько раз покачал головой, разложил мольберт, воткнул его ножки в землю и с трудом придал равновесие, потом поставил холст. Взял палитру и две кисти, добавил синего и в два счета написал две фигуры на берегу: нечто неразличимое в белом платье, а рядом — человека в синем, которого он обвел черным, левой рукой тот упирался в бедро, как это можно видеть иногда на голландских полотнах.

— Так лучше, а? — сказал он.

— Мужчина кажется немного плоским в этой перспективе.

— Мне не кажется.

— Чувствуется, что его добавили.

— Пусть сначала краска высохнет.

— Он слишком высокий по сравнению с соседкой.

— Так очень хорошо, это уравновешивает картину, — сказал он, повышая голос.

Он взял тонкую кисточку, немного краски с палитры и нанес зеленый мазок на переднюю часть шляпки женщины в лодке.