В 2015 году репортер журнала
Такое положение вещей не может не вызывать тревоги, но, с другой стороны, оно и неудивительно. Из-за бюрократического характера власти политические лидеры больше напоминают пожарных, чем полицию. Они не патрулируют улицы для предотвращения проблем, а ждут, пока что-то не загорится.
Но даже когда чиновники осознают сущность этой проблемы, им придется нелегко при ее решении. Третья волна предпринимательства одновременно коснется очень большого числа отраслей промышленности, и выработать единый подход для всех секторов экономики будет очень сложно. Результаты предварительных исследований на этот счет будут разрозненны, противоречивы, а иногда и диаметрально противоположны друг другу, так что, следуя каким-то единым правилам, бизнес попадет в запутанный юридический лабиринт.
Возможно, следует уменьшить число советников президента, работающих в данной области: на сегодняшний день этот аппарат состоит из 22 человек. Я не знаю ни одного генерального директора в США, чей совет директоров насчитывал бы столько сотрудников. В 1971 году президент Никсон предложил снизить свой советнический аппарат до семи отделов за счет консолидации сфер решаемых задач и одновременного расширения полномочий сотрудников. В нашем случае речь не идет о сокращении штата федерального правительства ради сокращения как такового. Просто вместе с увеличением размеров управленческого аппарата растет и его неэффективность. С уменьшением количества чиновников возрастает и реальная сила тех, кто остался. Проводя аналогию с бизнесом, можно сказать, что, например, вице-президент страны должен выступать в качестве исполнительного директора, координирующего внутриправительственную деятельность, тогда как сам президент должен взять на себя функции генерального директора, принимающего стратегические решения.
Одновременно требуется и реформирование сената, поскольку его процессуальная неповоротливость отпугивает от работы в нем самых талантливых людей страны. Вероятнее всего, что радикальный подход к трансформированию правительственных органов представляется наиболее разумным. Этого невозможно достигнуть в одночасье, но отсутствие перемен будет сталкивать предпринимателей с глубоко неэффективным правительством, что, в свою очередь, замедлит темпы внедрения инноваций и сведет на нет конкурентную борьбу.
В качестве определенной меры мы могли бы рассматривать какие-то временные шаги. В конце 2014 года вспышка лихорадки Эбола в Африке началась с единичных случаев заболевания. Затем она начала разрастаться как снежный ком и достигла размеров эпидемии глобального масштаба. Несколько сотрудников из числа медицинского персонала, работающего в странах Западной Африки, в конце концов принесли это заболевание на территорию США. Среди населения начала расти паника, конгресс призвал к немедленным действиям. Президент Обама констатировал, что недовольство в стране нарастает и необходимо решение на федеральном уровне. Он прекрасно понимал, что усилия в этом направлении требуется координировать сразу через несколько правительственных агентств. Вот тогда-то в кабинете моего друга и коллеги Рона Клейна раздался телефонный звонок.
Рон курировал нашу инвестиционную деятельность, руководя и поддерживая мой фонд Case Foundation. Он служил на различных высокопоставленных должностях, в том числе возглавлял администрации вице-президентов Альберта Гора и Джо Байдена. Рон получил широкую известность благодаря интеллекту, высоким управленческим навыкам, твердой руке и способности принимать верные решения. Именно поэтому Обама выбрал Рона для выхода из ситуации, складывающейся в результате распространения лихорадки Эбола. По проблемам этого кризиса работало сразу несколько агентств, и многие из их действий не координировались, вот почему президенту требовался общий руководитель. Он должен был охватывать сразу все направления, владеть ситуацией в целом, принимать стратегические решения и контролировать их исполнение.
Приблизительно то же самое требуется сделать и в условиях третьей волны. Мы не сможем эффективно управлять огромными возможностями экономики при медлительности и раздробленности государственных структур, не способных своевременно реагировать на постоянно меняющуюся ситуацию. В органах исполнительной власти нужен единственный человек, который способен координировать работу министерств и ведомств, выстраивать четкую стратегию и претворять ее в жизнь, используя весь спектр властных полномочий. Я убежден, что нам нужен некий «вождь третьей волны».
Другое мое убеждение заключается в том, что такой лидер является лишь временным решением. На самом деле нам нужна полная перезагрузка и реорганизация всей исполнительной власти. Подобное уже пытались сделать многие президенты, но конгресс всегда блокировал какие-либо изменения, в том числе потому, что подобные меры отберут у этих людей власть над промышленным комплексом страны. Но я повторяю еще раз, что назначение единого координатора есть лишь временная мера, которая не решает перспективных задач. В условиях быстро меняющегося мира только правительство в целом, применяя мобильные стратегии, способно удерживать Америку на пути экономического развития.
3.
Лет через 30 вряд ли кто-то будет смотреть на Google как на компанию, которая определяет пути развития новаторских технологий. Думаю, что функция вынашивания передовых идей отойдет к более молодой компании. Причем такая компания, как и Google, на ранних этапах развития возьмет на себя научно-исследовательские работы федерального уровня при условии необходимых для них государственных инвестиций.
И это не просто слова. Мы должны приходить в ужас, осознавая, как мало на сегодняшний день вкладывается в прорывные технологии. В 2015 году федеральные инвестиции в НИОКР составили 0,69 % ВВП – это самый низкий показатель начиная с 1950-х годов. Но даже и при постоянном сокращении финансирования исследований государственным бюджетом можно видеть ценность подобных вложений. Неудивительно, что сейчас мы отстаем от Китая и Германии в экспорте высокотехнологичной продукции, а внимательно следящие за этим процессом Сингапур и Южная Корея уже наступают нам на пятки.
Недостаток инвестирования уже убил кое-какие перспективные программы и представляющие их компании, среди которых было немало важных стартаповых инновационных площадок.
Возьмем, например, учреждение Департамента здравоохранения National Institutes of Health (Национальные институты здравоохранения США). Эта организация имеет весьма успешный опыт в области финансирования медицинских исследований. Но в 2014 году ее бюджет сократился на 25 % по сравнению с тем, что было 10 годами раньше. Если когда-то NIH могла финансировать 1/3 всех исследований в этом направлении, то сейчас – не более 1/6.
Национальный научный фонд NSF, NASA, Центр по контролю и профилактике заболеваний CDC, Министерство обороны, Министерство энергетики – все эти важнейшие правительственные центры прочувствовали сокращение бюджетных расходов на себе. Вдумайтесь: 54 % ученых, инженеров и исследователей, работавших в программах, финансируемых государством, были уволены! Некоторые из них стали рассматривать вариант переноса своих исследований за рубеж, то есть туда, где существуют более стабильные источники финансирования. В области биомедицинских технологий федеральные инвестиции начиная с 2003 года неуклонно снижаются. В период с 2007 по 2012 год общемировая доля США в этом направлении уменьшилась на 9 %, а между тем в тихоокеанском регионе Азии объемы подобных инвестиций выросли на 51 %.
Сокращение расходов на науку объясняется опасением за дефицит государственного бюджета, однако такое сокращение гарантирует развитие дефицита в будущем. По мнению лауреата Нобелевской премии в области экономики Роберта Слоу, половине роста мирового ВВП за последние 50 лет мы обязаны научным открытиям. Уменьшение возможностей проведения передовых исследований отменит сам факт появления новых технологий. Сокращая федеральные расходы на НИОКР, мы снижаем долгосрочный экономический потенциал, подавляя тем самым создание инноваций завтрашнего дня.
4.
Полагаю, что каждый день огромное число американцев продумывают собственные идеи бизнес-проектов, однако немногие из них пойдут с этими идеями дальше теории. Одна из самых главных трудностей, связанных с запуском стартапов, заключается в поисках источника капитала. Не имея сети контактов, вы окажетесь в числе аутсайдеров с точки зрения потенциальных инвесторов. В эпоху внедрения Интернета сочетание инновационных идей и ожидания инвесторов должны замыкаться на правительственную поддержку. Конгресс и Белый дом сделали в этом огромный шаг, издав закон JOBS, утвердивший краудфандинг как метод легализации капитала. В соответствии с этим законом компания могла претендовать на федеральное инвестирование при наличии $1 млрд капитала, $200 млн дохода и наличии не менее 500 акционеров, официально зарегистрированных в SEC.
Патернализм наших законов имеет два негативных воздействия на экономику государства. Во-первых, сохранение миллиардов долларов «в сторонке» не используется для развития новых мест и предприятий. Во-вторых, создаются условия, при которых преимущество получают наиболее богатые инвесторы, и это усугубляет неравенство доходов. Богатые становятся богаче, и только аккредитованные инвесторы получают возможность вкладываться в стартапы, которые будут новым Facebook.
Принятие JOBS в значительной мере изменило существующую систему. После его прохождения в апреле 2012 года SEC было поручено разработать правила по его реализации. Прошло уже более трех лет, но эти правила до сих пор нуждаются в доработке. Подобные временные задержки тормозят запуск новых достойных стартапов. Существуют и другие подходы, которые могут увеличить приток инвестиций и заслуживают внимания в конгрессе. Прежде всего это касается налоговых льгот. Снижение налоговых ставок при инвестировании молодых предприятий играет ключевую роль, поэтому есть смысл рассматривать проведение налоговой реформы в целом. Долгосрочные инвестиции создают новые рабочие места и стимулируют экономический рост.