— А Ярослава Львовича вы тоже Яриком зовете, раз он младше вас? — отчего-то разозлилась я, откладывая ручку.

«Вовочке» на вид было столько же, сколько и Славе. И я не понимала, это пренебрежительное имя — потому что он секретарь или потому что действительно младше?..

А если и так. Разве можно так фамильярно называть коллег?

Вот ей было бы приятно, говори о ней кто-то: «та рыжая из кадров»?

— Ой, деточка, вот не тебе говорить мне, как кого называть. Сама с одним вначале мутки начала, потом с другим… Не смогла вовремя остановиться. Дура. А все туда же, взрослых теток жизни учить.

Я вспыхнула сразу, моментально. Что за нелепость? Что за небылицы?

Да что за день такой?

Да еще и меня дурой назвала!

— А вам, значит, можно, по звонкам, как по кофейной гуще гадать и глупости говорить? Ни с кем я не «мутила»!

— Так почему тебя увольняют тогда, а? — прищурилась рыжая… сотрудница.

— Не ваше дело! У вас обязанность: выдать документы, а не в личную жизнь с ногами залазить.

— А ты мне не указывай, мала еще. Указка не выросла, — фыркнула она. — Я могу хоть весь день твои документы стряпать. И, если хочешь получить все сегодня, поуважительнее будь. Я тебя по нормальному спросила, хотела подсказать, что сама знаю, а ты? Неблагодарная.

Я уважительнее?! Я неблагодарная? Да она сама…

Клокотавшая во мне обида и злость готовы были меня просто разорвать на части.

Но какая-то часть меня уговаривала быть умной.

Как тогда, с охранником.

Прикрыв глаза, я мысленно досчитала до десяти и тут же открыла их, встретившись с ухмыляющейся женщиной взглядами.

— Я готова принести вам свои извинения, — медленно кивнула я, глядя, как на ее лице появляется довольная улыбка.

— То-то же. Гавкаешь, а сама не чуешь на кого. Поэтому, наверное, и уволили, — покачала она головой, а я сжала кулаки, впиваясь ногтями в руки.

— Я готова принести вам свои извинения, — повторила я еще раз. — Но только, если вы принесете мне свои и больше не будете разговаривать со мной ни о чем, кроме работы. Мне ваши советы не нужны. Оставьте их своим детям.