Старый врач не узнает Рыжую, но она узнает его. Он промывает ей ранку чем-то вонючим, заклеивает пластырем и смотрит в результаты рентгена.
— Второе сотрясение за год! Не многовато ли, барышня? — сурово спрашивает он.
— Не знаю, — грустно улыбается Рыжая, — на меня опять напали, на том же самом месте, представляете?
— Представляю. Так нечего ходить по таким местам, где на вас нападают. И что это у вас в волосах, скажите на милость? Трава, что ли? Или тина какая-то? Купаться любите?
— Купаться люблю, — говорит Рыжая. — Но в этом году еще ни разу не купалась.
И она громко чихает, потому что в носу щиплет: опять начинается насморк.
— Ну ладно, — качает головой врач. — До дома доберешься или позвонить кому?
Рыжая задумывается на несколько секунд и отвечает:
— Никому. Я доберусь.
Она думает о докторе, и, как всегда, когда она вспоминает о нем, в животе появляется холодный тяжелый комок. Рыжая вздыхает и выходит на улицу, чтобы поймать такси. Ей не приходит в голову мысль заглянуть в ординаторскую, а между тем именно там сидит доктор, который только сегодня опустил три ключа в почтовый ящик светловолосой женщины.
Дома Рыжая звонит подруге, и та приезжает почти сразу же. Помогает сложить вещи, грузит их в свою машину и везет Анну на дачу к бабушке, где можно уткнуться носом в вы шитую наволочку подушки и, обрыдавшись до зеленых соплей, забыть обо всем на свете.
Утром Рыжая просыпается очень рано. Она смотрит в окно и обещает себе, что сегодня с ней наверняка случится что-то удивительное, при этом образ доктора как бы сам собой возникает у нее перед глазами. А сразу после этого она представляет обгоревшие обломки самолета, булочки с изюмом, которые были так хороши на вкус, и поезд, который по техническим причинам несколько дней стоит в пустыне. Она почти видит разрушительные волны, которые разбегаются от нее в разные стороны, как крути на воде, и сносят все на своем пути, и в первую очередь они сносят спокойствие Рыжей. Она пытается улыбнуться, но ее губы дрожат, а глаза становятся красными. Рыжая берет полотенце и почти бегом бежит к реке. Слова не писателя «вы все-таки поосторожнее с водой» крутятся у нее в голове, но она не обращает на них внимания. Она подходит к воде, швыряет на землю полотенце и, не замедляя темпа, врывается в реку. На ходу она толкает нескольких купальщиков, но даже не оборачивается. У нее рыжие волосы и дрожащие губы. Она шлепает босыми ногами с ярко-красными ногтями, и вода сразу же становится беспокойной. Наполняется тревогой, темной тоской и каким-то холодным, безысходным отчаянием. Рыжая ныряет и с головой уходит под воду. Выныривает у ветлы, которая стоит на отмели прямо в воде, забирается на нижнюю ветку и… То, что она делает, — мой самый страшный кошмар. Теперь придется ждать дождя, чтобы вода успокоилась. И не просто дождя — грозы, с бешеным ветром, яростным громом и молниями во все небо.
Рыжая нервно запрокидывает голову и плачет, слезы текут по щекам и падают в воду. И ведь ничего ей не шепнешь: на женщин мои слова не слишком действуют, особенно днем и в новолуние. Она рыдает в голос и не может остановиться. Мой самый кошмарный кошмар.
Я водяница.
ДОКТОР МИНУС РЫЖАЯ. ЛЕТО
— Как становятся водяницами? — спрашивает доктор и выпускает вверх колечко сигаретного дыма. Мне не нравится этот запах, и я морщусь.
— Знаю, — смущенно улыбается доктор, — пахнет отвратительно. Раньше я курил другие сигареты, с ароматическим табаком. Но их больше не делают… Я какой-то в последнее время невезучий. Так откуда появляются водяницы?
— А откуда появляются реки?
— Нууу, не знаю. Какие-то движения земной коры? Круговорот воды в природе? Это не так важно, главное, что они есть.
— Вот и с нами та же история: главное, что мы есть.