– Та сторона!
Мягкий удар заставил пол под ногами просесть. Шерон почудилось, что она слышит знакомый крик. Но это было лишь разыгравшееся воображение. Она просто почувствовала еще одну смерть и, чтобы хоть как-то выиграть время, призвала на свою сторону Монику и заставила напасть на то, что быстро теряло облик златокудрой женщины.
Через десять секунд она лишилась служанки, и удар, прошедший через мертвую к ней, заставил сосуды в носу лопнуть, кровь полилась на верхнюю губу, а потом на подбородок. Они поднимались на подъемнике, а внизу все дрожало и колебалось от мерных ударов выбиравшегося на волю создания.
– Что нам делать? – спросила Шерон, с благодарностью принимая его шейный платок, пытаясь остановить кровотечение.
– Еще не знаю.
– Она пойдет за нами?
– Нет. Она пойдет в город.
Большой фрагмент в западной части Каскадного дворца внезапно почернел, а после, шумно «вздохнув», пошатнулся и просел под собственным весом. После этого разрушался он совершенно беззвучно, разваливаясь на неаккуратные фрагменты. Башни, колоннады, корпуса и лестницы оказались смяты, лужайки и парки перед ними выцвели, посерели, засохли, рассыпались прахом.
Все это было плохо различимо во мраке ночи и бликах вернувшегося синего пламени. Но Лавиани прекрасно видела, как маленькая женская фигурка ковыляет по склону холма вниз, к блестящей ленте Пьины, оставляя после себя лишь прах и пепел.
– Рыба полосатая, – протянула она. – Это что еще за хрень?!
Ей решительно не хотелось подходить туда, где творятся подобные странные вещи.
Она видела спешащих к месту разрушения солдат, разбегающихся слуг, ничего не понимающих благородных, высыпавших в сад или же удирающих на лошадях и в каретах через распахнутые ворота. Как можно дальше оттуда, где живой огонь сменился мертвенным и синим.
Мильвио отправил ее прочь, попросил найти остальных, но сойка мешкала, злилась на себя, что поддалась эмоциям, дала слово волшебнику. И только поэтому она все еще здесь.
Три женщины в нескольких сотнях ярдов от нее быстрым шагом пересекли луг, скрылись за углом здания. Лавиани нахмурилась, пытаясь понять, что ее смутило.
Сообразила лишь через четыре десятка долгих секунд. У женщин были мужские походки. И она знала кое-кого, кто обожал рядиться в платья и юбки.
И зачем они могли тут появиться в такой час, тоже знала.
Она побежала, сожалея, что не может использовать талант для ускорения, потому что все четыре татуировки ей понадобятся в самое ближайшее время. Пришлось поноситься по саду, прежде чем она встретила всех шестерых. Трех дэво и замерших напротив них: Мильвио, Шерон и Бланку.
Треттинец стоял первым, с обнаженным мечом, готовый к бою. Дэво, тот, что был слева, высокий и сухой, сказал:
– Мы не несем зла в своих сердцах. Мы лишь следы ее помыслов. Нет нужды в стали.
Лавиани думала иначе, но не подгоняла события.