– Схемы рисовала. В Нимаде. Но, разумеется, другие. – Она прислушивалась, но браслет молчал. – И с кровью до этого не работала. Эффект может быть слабым, так как обычные чернила с ней не смешивают.

– Чернила уже готовы. – Великий волшебник кивнул на флакон. – Могильная трава, высушенный человеческий желудок, бронзовки и еще тридцать два ингредиента, как пишут об этом в книгах.

– Интересные книги. – Достав стило, она взяла тяжелую длинную линейку. – Это займет время.

– Поторопись. Не хочу, чтобы сюда заявился наш общий друг и начал мешать. Мне придется приказать Облаку остановить его.

Она не стала отвечать и под взглядами троицы вылила кровь во флакон с чернилами, взболтала его и начала работу. Рисовала быстро, проводя длинные точные линии, создавая узор, центром которого стал саркофаг.

Шерон закончила за неполных десять минут, чем, кажется, смогла удивить Гвинта.

– Превосходно. Теперь ты сделаешь так, как я скажу. Вернешь ее по моей команде. Но не раньше. Понимаешь?

Он дождался ее кивка, жестом приказал Монике отойти по лестнице наверх и обратился к Облаку:

– Делай что обещал.

Пес прыжком запрыгнул на саркофаг, приземлившись на него уже в виде крысы. Та с насмешкой посмотрела на Шерон, в ее глазах было неприкрытое веселье. Крыса крутанулась раз, другой, словно пытаясь поймать длинными желтыми резцами свой голый розовый хвост.

Указывающая моргнула, не успев отследить тот момент, когда зверек стал расплывчатым, словно призрачным, а затем ртутной жижей растекся по крышке саркофага.

Кар глубоко задышал, его ноздри раздувались, когда он наблюдал, как ртуть начинает проникать внутрь, точно твердый минерал был пористой губкой. Глубже, глубже, глубже в породу, прорастая сквозь нее серебристыми корнями, истончаясь, множась, выпуская все больше и больше отростков, которые стали оплетать тело мертвой девушки, как вьющееся растение.

А затем ртуть потемнела.

Вместо серебристой стала непроглядно-черной. Настолько черной, что эта глубокая бездна, казалось, всасывала в себя свет в помещении. А после, довольно стремительно, весь кристалл саркофага начал мутнеть, теряя хрустальную прозрачность.

Он мерк, темнел и через минуту скрыл в глубине Нейси. Мрак был такой плотности и глубины, что Шерон ущипнула себя, чтобы избавиться от наваждения. Указывающей почудилось, что ее затягивает туда, в бездонную пропасть.

В ничто.

Она пошатнулась и едва смогла сохранить равновесие, удержаться на ногах, справляясь с головокружением. Кар вскинул руку, призывая ее быть готовой.

В глубине вспыхнула и погасла одинокая синяя искорка. Затем вспыхнули и также погасли две. Четыре. Шесть. Им ответили двенадцать, и внезапно мрак расцвел синими перемигивающимися злыми глазами. Сотни их смотрели на Шерон, изучая и оценивая, а после саркофаг начал плавиться и таять, словно снег, который внезапно оказался на жарком карифском солнце.

Он медленно исчезал, деформировался без следов, принимая форму женского тела. Тьма сошла, впиталась в Нейси, оставив ее, златокудрую и все такую же молодую, как и тысячу лет назад, лежать на полу.

– Пора!