– Мы шли за словами Богини, ибо сказано, что тзамас станет указателем для конечной цели Храма. И случится это в ночь, когда та сторона голодной поступью пойдет по великому городу. Сегодня.
– Сейчас, – сказал второй дэво, самый молодой.
– После стольких эпох, – подхватил третий.
– Боюсь, вы ошибаетесь, – произнесла Шерон, ничего не понимая. Ее лицо и шея были в крови. – Бати…
– Бати не так трактовал пророчества и не видел очевидного, упустив его, занятый тобой. Мы благодарим тебя, тзамас.
Шерон переглянулась с Мильвио, и тот пожал плечами, понимая не больше, чем она.
Все трое дэво опустились на колени и протянули руки вперед, сложив ладони в молитвенном жесте.
– Прости, что мы пришли позже, чем следовало. Мы очень спешили, но не так, как должны были. Теперь мы будем служить тебе именем Храма и защищать тебя.
– Я…
– Они не с тобой говорят сейчас! – догадалась Лавиани. – Рыба полосатая! Они с рыжей говорят!
– Тзамас, что не разрушила мир, будет той, рядом с кем пойдет она, вернувшаяся после стольких лет. Ибо прозреет она, лишь ослепнув. Так сказала некогда Богиня, и мы услышали и записали ее слова на сандаловом древе.
Бланка, судя по ее лицу, тоже выглядела растерянной.
– Кто же я, по-вашему?
– Благословенный рассвет, – счастливо произнес первый дэво.
– Милосердие справедливых суждений. – Молодой плакал.
– Та, в ком воплотилась Мири, – закончил третий.
Ее маленькие красивые ступни касались густого травяного ковра, и он, не выдержав, терял цвет, серел и расползался черной зловонной жижей. Она шла с улыбкой, а в горле ее клокотало множество освободившихся голосов.
Шаг за шагом. Через сад. Парк. Оставляя за собой лишь ничто. В котором нельзя было узнать цветы, кустарник, деревья, птиц и мелких зверьков. Двое солдат попытались остановить ее, но лишь стали пищей той, что пробуждалась.
Она подошла к реке. И погрузилась в нее с головой, думая о том, как голодна.
А после вода закипела…