Всё!
Бой продолжался меньше минуты, и теперь его окружало трое мертвецов, один умирающий и один тяжело раненный, отползающий к забору. Вир перешагнул через него, игнорируя и не собираясь добивать. Щит трансформировался в колокольчик, парень взял бастард двумя руками, припадая на раненую ногу, поспешил туда, где скрылись Орсио и воин в тяжелых доспехах.
Лестница оказалась вызовом его стойкости. Он оставлял на ступеньках частые алые капли. И прошло, казалось, четверть часа, прежде чем удалось подняться на второй этаж. Спутник Орсио бился в судорогах, на его губах выступила алая пена, в щеке все еще торчала заколка Бланки. Сам же старший мастер фехтовальной школы пытался высадить крепкую дверь, зло сквернословя. Увидев Вира, он сплюнул:
– Что ты устроил, парень?! Какого шаутта?! Все бы закончилось мирно, если бы ты немного помог мне, а не мешал!
– Отойди от двери. – Вир шагнул в сторону седоусого и поднял меч.
Лавиани чувствовала себя лисой, которая, вернувшись в нору, ощутила запах побывавших в ней охотничьих псов.
Смеркается, ворота едва прикрыты, входная дверь выломана, пахнет смертью. В саду она нашла мертвецов и одного живого. Он лежал на спине, хрипел, булькал, и на том, что было его лицом, то и дело надувались кровавые пузыри.
Она пошла в дом, по четким следам алой дорожки поднялась по лестнице. Мертвец в латах лежал навзничь возле распахнутой двери. Вир сидел там же, прислонившись к стене, в потемневшей одежде, опустив голову на грудь, и в первый миг сойка решила, что он мертв.
Но нет. Услышала, что дышит, хотя и без сознания.
Его противник стоял на четвереньках, распахнув рассеченный рот, поливал своей жизнью мраморные плитки пола. Затем он упал на бок, одежда разошлась, а вместе с ней разошлись и края страшной раны, открывая грудную клетку, перерубленные ребра, вяло бьющееся сердце. Седоусый, все еще не осознавая, что убит, попытался встать, поскользнулся на липкой луже, рухнул, крепко приложившись головой о пол.
И больше не шевелился.
Лавиани шагнула к Виру, когда ее сбили с ног и две огромные лапы опустились на грудь, придавив немалым весом. Страшное уродливое рыло склонилось над ней, в глазах плескалось злое алое пламя.
Попробовала применить талант, но, к ее удивлению, ничего не вышло.
– Ах ты, гадкое крысиное отродье! – прошипела она зверю.
Вес на нее давил такой, что дышать приходилось через силу, захватывая воздух лишь короткими вдохами.
Она собралась ударить ножом, но тварь быстро переставила одну лапу, прижав ее руку к полу. Лавиани готова была поклясться, что существо усмехается.
– Откуда я тебя знаю? – спросил скрипучий голос, и ей пришлось повернуть голову, скосить глаза, чтобы увидеть человека, стоявшего возле окна, на фоне далекого ярко-синего зарева.
Лапа на груди чуть приподнялась, давая ей возможность ответить:
– Мильвио убьет тебя за это!
– Хм… и ты знаешь, кто я… Нет. Не убьет. Когда сделаю, что задумал, и он поймет, что я прав.