– Ты говоришь чуть о другом, Шерон. Не спорю, в каждом герцогстве есть осколки прошлых эпох. Так можно сказать, что у вас еще и заблудившиеся. Я же рассуждал о красоте природы. Чем красив Летос?

– Морем, – тут же ответила она и, заметив его вежливую улыбку, продолжила: – Да. Морем. Свирепым, гневным и жестоким. Чудовищным в зимние шторма и кротким в скоротечные месяцы затишья. Фьордами, такими протяженными, что иногда по ним можно плыть неделю. Синими сопками. Цветущим вереском в пустошах. И яблонями.

– Яблонями? – Он приподнял странные брови, находящиеся на разном уровне перекошенного лица.

– Они цветут довольно поздно для вашего юга и не каждый год, в месяц Щита, но, когда такое случается, фьорды и склоны, весь край укрывается белым и розовым снегом от их лепестков. А потом, когда лепестки отрываются, этот снег летит с ветром, над водой, морем, островами.

– Ты любишь свою страну, – отметил Кар.

– Да. Люблю. Пускай мы и окраина мира, где почти ничего нет, а жизнь сурова и часто тяжела.

Она допила кальгэ, и неслышно появившаяся Моника поставила перед ней новую чашку с маслянистым напитком.

– Мне нравится, когда люди любят свою страну. Так и надо. А еще мне интересна ты.

– Чем же? – Шерон откинулась на спинку стула.

– Терпением, например. Его светлость счел меня достойным, чтобы рассказать о вашей встрече в городе. Ты не испугалась. Легко поддерживала беседу. Но он не отмечал, что ты еще и терпелива. Вот, например. К тебе совершенно без приглашения пришел незнакомый старик со своим прожорливым питомцем, и ты готова с ним мило поболтать об особенностях природы разных стран, ничуть не торопя перейти к сути нашей встречи. Думаешь, я каждый день встречаю подобное?

– Не знаю. Откровенно говоря, мне интересно с вами разговаривать, кем бы вы ни были, сиор Кар. И приятно вспомнить свою родину. Что же касается ваших целей, полагаю, вы сами о них расскажете. Сейчас утро, у нас прекрасный завтрак, чудесная еда, ваш милый пес наслаждается фисташковым муссом, и я не вижу никаких поводов торопиться.

Он негромко рассмеялся, а пес чуть приподнял уши, впрочем не отрываясь от тарелки.

– Я торговец. Купец. Так считает большинство.

– А на самом деле?

– О нет. Я действительно имею отношение к торговле, Шерон. Один из Торговых союзов. Меня отправили к его светлости как представителя от Великой руки. Мы уже довольно давно снабжаем эту династию финансами. Даем в долг, собираем налоги, помогаем в той или иной степени. Государству всегда нужны марки. На новый дворец, на постройку флота, на укрепление городских стен, на подарки соседям. На войну. – Он помолчал. – Так что все честно. Но за годы, проведенные в Каскадном дворце, скажем так, я вошел в круг близких друзей его светлости. И стал его доверенным лицом и советником.

– Вы из тех людей, что советовали владетелю убить меня? – Она вежливо улыбнулась, но он ничуть не смутился.

– Нет. Я, кажется, единственный из них, кто советовал не спешить с радикальными решениями.

– Очень мило с вашей стороны.

Кар отсалютовал ей наполовину опустошенным бокалом пива.

– Не стоит благодарности. Ты вполне должна понимать, что ничего не делается просто так.