— Если ты этого не сделаешь, я отдам им Милену.

От его слов я замираю на месте. Он не посмеет. Моей сестренке всего восемнадцать. Она еще ребенок. Я поворачиваюсь, смотрю отцу в глаза и вижу правду. Он бы так и сделал.

— Я вижу, это привлекло твое внимание. Хорошо. — Он указывает на стул, который я только что освободила. — Вернись на место.

Пять шагов, которые делаю до стула, наверное, второе самое трудное, что я делала в своей жизни. Всю обратную дорогу едва волочу ноги, как будто они сделаны из свинца.

— Теперь, раз уж все решено, нужно кое-что уточнить. Ты будешь послушной, покорной женой своего мужа. Я все еще не знаю, кто это будет, но это неважно. Важно то, что это будет кто-то из окружения Петрова.

Я наблюдаю за ним, когда он откидывается в кресле и берет сигару из стоящей перед ним коробки.

— Ты обуздаешь свой нрав, дашь ему трахать тебя столько, сколько он захочет, и убедишься, что он тебе доверяет. Он, вероятно, недооценит тебя, как обычно делают люди, когда узнают, что ты не можешь говорить, и начнет болтать о делах. — Он направляет сигару в мою сторону. — Ты запомнишь все, что он скажет, каждую деталь, как они организованы, какие маршруты используют для распространения, все, что он может упомянуть.

Открыв ящик стола, отец достает телефон и протягивает его мне через стол.

— Ты будешь сообщать мне все, что узнаешь. Все до последней мелочи. Поняла, Бьянка?

Теперь все встало на свои места. Какую идеальную схему он придумал: избавиться от своего проблемного ребенка, добиться расположения дона, пожертвовав одну из своих дочерей братве, и при этом убедиться, что именно он получит важную информацию о русских. Блестяще, правда.

— Я задал тебе вопрос! — рычит он.

Склонив голову набок я смотрю на него, жалея, что у меня нет пистолета, представляя, как направляю его ему между глаз и нажимаю на курок. Я бы не промахнулась. Мой брат годами тренировал меня в стрельбе, тайком беря меня с собой на тренировки. Я не уверена, что у меня хватило бы духу убить отца, но представить себе это определенно приятно.

Я киваю, беру телефон со стола и выхожу из кабинета, краем глаза уловив его довольную улыбку. Пусть он верит во что хочет. Может, я и выйду замуж за братву, но сделаю это ради сестры, а не потому, что он приказал мне. И я не играю в его шпионские игры. Я не погибну из-за него, снова.

Как только пахан братвы Роман Петров входит в столовую, все встают и ждут, пока он не займет место во главе стола. Он опирается на трость, когда садиться на стул и кивает нам, чтобы мы сели на свои места. Справа от него пустует стул. Его жена, вероятно, снова чувствует недомогание. Я думал, что беременных женщин тошнит только по утрам, но, судя по тому, что я слышал на кухне, Нину Петрову рвет без остановки уже несколько недель.

Роман поворачивается к горничной и указывает головой на дверь.

— Валентина, выйди и закрой дверь. Я позову тебя, когда мы закончим.

Она быстро кивает и поспешно выходит из комнаты, закрывая за собой двойные двери. Похоже, мы будем обсуждать дела до ужина. Роман откинулся в кресле, и мне интересно, какую бомбу он сегодня на нас сбросит. В последний раз, когда он вызвал нас всех к себе, он сообщил, что тайно женился на женщине спустя два дня после знакомства с ней.

— Как вы уже знаете, мы заключили перемирие с итальянцами, — говорит он. — Они согласились на мои условия, я согласился на их, и осталось только организовать свадьбу, чтобы закрепить сделку. — Он приподнимает брови. — Итак, кто хочет вызваться добровольцем, чтобы стать счастливым женихом?

Все молчат. В братве не принято заключать браки по расчету. Так делаю лишь итальянцы, и никто не хочет связываться с троянским конем. А именно такой будет эта женщина, и все это знают. Интересно, кого он выберет. Явно не меня, потому что Роман слишком хорошо знает мои проблемы. И не Сергея. Никто в здравом уме не доверит этому психу тостер, не говоря уже о человеке. Максим слишком стар, поэтому я ставлю на Костю или Ивана.

— Что, никто не хочет красивую итальянку? Может, это поможет вам передумать? — Он лезет в карман пиджака, достает фотографию и передает ее Максиму. — Бьянка Скардони, средняя дочь итальянского капо Бруно Скардони, до недавнего времени прима-балерина Чикагского оперного театра.