В ту тёплую, летнюю ночь, немногочисленная группа разведчиков выполнила важное задание командования и пыталась пересечь линию фронта. Наши войска держали оборону по кривой линии восточного пригорода Рыльска и нуждались в свежих разведданных о численности и составе немецкой группировке, противостоящие им. Разведчики Василькова добыли ценные сведения и торопились доставить их в штаб, но во мраке безлунной ночи никак не могли найти контрольный ориентир - одинокую берёзу, возвышавшуюся на краю широкого поля. Обустраивая позиции, немцы заминировали это поле, и разведчикам, при подготовке к вылазке, пришлось проделать адскую работу. Несколько ночей подряд они скрытно покидали окопы, ползком продвигались вперёд, искали и обезвреживали противопехотные мины. Получавшийся коридор обозначали незаметными вешками, из коротких сломанных веток. К этому коридору Александр и вёл своих товарищей. Выйти к ориентиру не получилось ни с первой, ни со второй попытки. Они вплавь форсировали реку, блудили, натыкались на крохотные лесистые островки. Пройдя зарослями камыша, повернули на восток и снова оказались в незнакомом месте. Разведчики посовещались, вернулись к берегу и начали всё сначала. Один бог знает с которого раза они уткнулись в толстый ствол заветной берёзы, перевели дух, перекрестились. Теперь надо было обнять матушку землю и ползком преодолеть с полкилометра до своих позиций. Задача не из самых сложных, если бы над немецкими окопами изредка не вспыхивали мощные прожекторы, десятки ярких лучей беззвучно шарили по равнине в поисках сакральной жертвы. Если хотя бы один из них натыкался на нечто подозрительное, то ночную тишину тотчас разрывал дробный стук пулемётов. Первым по коридору, проделанному в минном поле, пополз сержант Курочкин, человек хваткий сообразительный, родом с Южного Урала, за два года до войны перебравшийся в Рязань. Двигался он осторожно, на ощупь отыскивал короткие веточки ивы, обозначавшие границы безопасного прохода. Курочкин сам же устанавливал их, когда группа ночами готовилась к рейду и производила разминирование. Вторым полз Васильков, за ним остальные разведчики, замыкающим был Старцев. Когда до своих окопов оставалось чуть более двухсот метров, немецкие пулемётчики вновь открыли беспорядочный огонь. Несколько пуль впились в землю рядом с бойцами, один из них вскрикнул, зацепило Сидоренко, крупного и сильного солдата родом из Одессы. Этот здоровяк был предельно терпеливым, зазря никогда не стонал, не жаловался. Товарищи сразу поняли, что ему крепко досталось и прекратили движение. Ближе всех к нему оказался Старцев, пуля угодила Сидоренко в живот, разворотила печень. Ранение очень болезненное и опасное из-за большой кровопотери. Бедняга держался за подреберья, сдавленно мычал и катался по земле. Лучи прожекторов скользили поблизости, Иван навалился на Сидоренко, обхватил его руками чтоб тот не шибко дёргался, но разве же мог относительно щуплый Старцев справиться с огромным одесситим. Тот крутанулся, сломал ветку ивы, торчащую из земли, и оба выкатились за пределы безопасного коридора. Александр понимал, что в одиночку Иван не справится и отправил ему в помощь двоих бойцов, но те не успели. В темноте грохнул взрыв и тут же, как по команде, застучали немецкие пулемёты. Васильков демобилизовался и вернулся в Москву лишь в июне 1945 года, потому и не успел отвыкнуть от ночных тревог.

Сугубо гражданским человеком он был всего месяц, затем поступил в уголовный розыск, служба в котором мало отличалась от армейской. Теперь он, разве что не ползал по асфальту, не до бывал языков, не подрывал трамвайных путей, не ходил под громкое ура в атаку.

Телефон висел на стенке, в вальнем конце общего коридора, и громкий звонок был едва слышен. Супруга проснулась первой, накинула халат и быстро выскользнула за дверь.

- Саша, тебя, - сообщила она, вернувшись.

- Кто? - спросил тот и откинул одеяло.

- Иван. Что-то опять случилось наверное?

- Да скорее всего, так просто Ванька по ночам никого не тревожит.

Нацепив тапочки, Александр выскочил в коридор:

- Слушаю, тихо сказал он в трубку.

- С добрым утром Саня! - послышался голос друга.

- А что уже утро? - не понял тот шутки.

- Нет конечно, около трёх ночи. Тут нашей группе ещё одно дельце подкинули, из той же серии, правда на сей раз чуток посерьезнее.

- Посерьезнее это как?

- С летальным исходом, убийство Саня, так чтоб быстренько собирайся и выезжай по адресу Гончарный переулок, дом три. Машину за тобой я уже отправил.

Оделся Васильков за минуту, он глотнул из стакана сладкого чая, предложенного супругой, подхватил портфель и выскочил в подъезд. Машина ждала его под уличным фонарём, напротив парадного, на заднем сидении зевал Олесь Бойко, проживавший на три квартала дальше от Петровки.

- Здорово, - Александр плюхнулся рядом с ним, - подробности убийства знаешь?

- Да разве же Иван по телефону расскажет, - отмахнулся товарищ, - приезжай говорит, всё на месте и увидишь.

Ночные улицы были пустынны, до нужного адреса они домчались быстро. Когда машина свернула с Володарского на Гончарный, опера сразу заметили знакомый силуэт служебного автобуса. За ним стояла карета скорой помощи, ещё одна служебная легковушка из управления, три патрульных милиционеров козырнули Василькову и Бойко, вышедшим из машины. Оба сыщика были в гражданских костюмах, но служивые решили на всякий случай поприветствовать их, мало ли, вдруг пожаловали высокие чины. Коллеги столпились у края тротуара, Егоров светил фонариком, Старцев, присевший на корточки, что-то рассматривал, штатный фотограф Горшеня, ослеплял окрестность яркими всполохами магниевой вспышки, Баранец делал замеры, описывал место происшествия и труп. Медики, помощь которых, увы, не понадобилась, топтались чуть в сторонке, ожидая разрешения вернуться на станцию.

- Привет, Иван Харитонович, - окликнул друга Васильков.

- А, приехали, - тот поднялся, пожал руки подчинённым, указал тростью на тело, лежащее в луже крови.