– Он здесь, а девочка с мальцом там, – сказал Яков шепотом и сунул в карман измочаленную сигарету.

– Могу я узнать, о чем вы сейчас говорите? – спросил Чернов своим специальным официальным тоном.

– Конечно. – Сычев тяжко вздохнул, а потом виновато улыбнулся. – Мы говорим о Сергее Лютаеве, который когда-то был нашим другом, а потом стал маньяком-убийцей. Его осудили больше двадцати лет назад за жестокое убийство Нининой прабабушки.

– Пытались обвинить в похищении и убийстве еще трех женщин, в том числе и Алены, Нининой матери, но тогда не хватило доказательной базы, а Серега все отрицал. – Яков задумчиво смотрел на темную озерную гладь.

– И в-вот он в-вернулся. – Березин аккуратно сложил платок.

– А Алена, оказывается, все это время была жива. – Яков повернулся спиной к озеру.

– А сегодня бесследно пропала еще одна женщина. – Взгляд Сычева сделался сосредоточенно-задумчивым.

– У нее горло было исполосовано… – Яков снова поднял свои «авиаторы», посмотрел на друга как-то странно, с легкой сумасшедшинкой во взгляде. – А у Силичны… у Алениной бабки, сердце было того…

– Прекрати! – сказал Сычев строго, но тут же добавил уже мягче: – Яша, я все понимаю! Он наш друг, ты пытаешься его оправдать, но мы не должны сбрасывать со счетов тот факт…

– Покажи ногу! – Яков не дал ему договорить. – Покажи Вадиму ногу и живот. Все свои раны покажи!

– Зачем? – Сычев даже отступил на шаг, будто боялся, что Яков бросится его раздевать.

– Затем, чтобы Вадим сравнил твои раны с теми, что мы видели на теле той несчастной девочки! Ее порвал зверь, Генка, – продолжил он уже шепотом. – Тот самый чертов зверь, который двадцать лет назад напал на тебя. Тот самый, которого половина Загорин видела вчера на стоянке. Покажи!

Сычев вздохнул, как-то виновато глянул на Чернова и принялся медленно расстегивать пуговицы на рубашке.

– Предупреждаю сразу, зрелище не для слабонервных. – Он нервно усмехнулся и распахнул полы рубашки.

Зрелище и в самом деле оказалось не для слабонервных, живот и грудь его покрывали багровые, словно бы совершенно свежие рубцы и шрамы. Некоторые из них были глубокие, пугающе глубокие…

– Когда Яша меня нашел, кишки у меня были наружу. – Сычев принялся застегивать пуговицы. – От перитонита меня потом еще хрен знает сколько лечили, а рубцы вот какие. Бывает, что до сих пор кровят. Егор подлечивает меня по старой дружбе, но всякое случается… – Он пожал плечами.

– Мы д-думали, это какая-то инфекция. – Березин на живот товарища даже не глянул. Наверное, насмотрелся за все эти годы. – И в М-москву Генка мотался, и за г-границу. Все н-нормально. Здоровье в п-пределах возрастной н-нормы, а рубцы вот… – Он снова утер лицо носовым платком.

– А они и в самом деле похожи? – спросил Сычев, глядя на Чернова. – Я имею в виду раны.

– Похожи. Глубиной уж точно. – А еще он своими собственными глазами видел зверя, который, возможно, много лет назад напал на Сычева, и в версию Якова был готов поверить с легкостью. Вот только поверят ли в эту версию следователи?

– А ты, Генка, значит, думаешь, что это Лютый ее так? – Яков снова нацепил очки, словно отгородился ими от остальных.