– Нет, нет! Как можно это сделать!
Мольер:
– Я хочу жить еще один век! С тобой! Но не беспокойся, я за это заплачу, заплачу! Я тебя создам! Ты станешь первой, будешь великой актрисой. Это мое мечтанье, и, стало быть, это так и будет. Но помни, если ты не сдержишь клятву, ты отнимешь у меня все.
И тут Эльжбета ушла со сцены. Режиссер был вне себя:
– Так и знал, что этим все закончится! Слишком много баб в спектакле.
– Ну, почему же много, всего две, – невинно заметила я.
– Хорошо бы на одну поменьше!
Эльжбету я отыскала возле гардероба, она курила сигарету.
– Ты должна немедленно вернуться на сцену, – сказала я решительным тоном.
– Все бессмысленно, он не подходит на роль Мольера. Не годится ни в психологическом плане, ни в физическом… Ты читала «Жизнь Мольера» Булгакова? Нет? Почитай. Поймешь, каким должен быть Мольер.
Я-то думала, что она приревновала меня к Зигмунду, а она, оказывается, сокрушалась, что он не так играет. Или, может быть, это притворство? Эльжбета просто не хочет признаться, из-за чего на самом деле она психанула? Нет, она не притворялась. Я чуяла это. Она была искренней, потому что понимала, что может себе позволить такую искренность со мной. Во второй раз в наших отношениях произошел перелом – они становились глубже, серьезнее. И это происходило независимо от присутствия или отсутствия Зигмунда. Такое положение вещей избавляло меня от чувства вины. Мы будто постепенно становились союзницами. Эта пьеса была нашей, и только нашей. Моей и ее. И никто не имел права испортить пьесу, даже Зигмунд, то есть прежде всего Зигмунд. Эльжбета давала мне понять, что мы с ней сами должны как-то справиться с ситуацией, раз режиссер не хочет нам помочь. Возможно, именно поэтому она и ушла со сцены, чтобы привлечь мое внимание. В театре игру партнеров критиковать не принято – для этого существует режиссер. Порой допускалось сделать замечание, что-то тактично подсказать, но только в определенных обстоятельствах. Немаловажным было и то, кто делает подобные замечания. И уж конечно, этого не должна была делать ни начинающая актриса, ни тем более актриса, которая после долгого перерыва вернулась на театральную сцену.
– Нам пора возвращаться к ним, – сказала я, глядя на нее взглядом, полным понимания. Я пыталась без слов передать Эльжбете, что ее посыл понят мной правильно.
– Иди, я сейчас приду.
Я вернулась на репетицию.
– Ну и как у нее дела? – спросил режиссер.
– Через пару минут придет, – коротко ответила я.
– А все-таки какая муха ее укусила?
– Женщинам иногда надо отлучиться ненадолго.
Актер, игравший одноглазого, усмехнулся:
– Анджей, когда столько баб занято в спектакле, нужно иметь в виду, что у них бывают месячные.