— Нет. Просто мы еще это не обсуждали.

— Пф-ф, — Лидия Витальевна развела руками. — Так просто поставь Даниила перед фактом. Мол, мы идем туда-то и туда-то. Если у него нет ничего на уме, то он согласится. Потому что ему будет лень спорить. Я с Петровым так не единожды поступала.

Ольга улыбнулась. Подумала, что, если бы ни разу в жизни не видела Петрова, уже давно предположила бы, что он вообще не существует. Что это лишь плод разыгравшегося воображения Лидии Витальевны.

Она думала о словах подруги, но куда больше она думала о той легкости, которую испытывала в последнее время и от которой с каждым днем ей все больше и больше становилось не по себе. Слишком хорошо. Постоянно так продолжаться не могло. Словно палец медленно давит на спусковой крючок, и через мгновение должен прозвучать выстрел.

Она думала о том, как несколько дней назад увидела Даниила в компании Алины. Она шла домой после работы, когда увидела милицейскую машину, сворачивавшую на перекрестке. За рулем был Даниил. Рядом сидела «дамочка». Они о чем-то разговаривали. Он улыбался. Она смеялась. И никто из них не заметил Ольгу, стоявшую на тротуаре в состоянии исступления.

После этого Ольга была бы рада почувствовать черную тучу, нависшую над головой, как в мультфильме. Пусть хлещет проливной дождь из слез — это всяко лучше, чем не ощущать вообще ничего. Может, что-то внутри перегорело? Какой-то предохранитель вышел из строя? Или болезнь вот-вот вернется и ударит с новой силой?

— Давай вместе встретим Новый год, — предложила Ольга, невинно улыбнувшись.

— Да какие вопросы! — сказала Лидия Витальевна. — Приходите, конечно.

В тот момент Ольга решила, что это будет, пожалуй, самая занятная новогодняя ночь в ее жизни.

Работа над книгой шла полным ходом. Сюжет вился сам по себе, и Ольге оставалось только подбирать подходящие слова. Она любила это чувство полета. Словно на самолете отправляешься в крутое пике, но не боишься столкнуться с землей, потому что ее попросту нет. Она исчезла, и осталась только пустота, с ее легкостью, с ее наивностью.

Поздним вечером, лежа в постели с Даниилом, она спросила, что он хочет на Новый год. Он ответил нехотя, что не знает и что доверяет ее выбору.

— Может, ты хочешь ребенка? — спросила она, состроив невинный взгляд, и коснулась его паха холодной рукой.

Даниил нахмурился.

— Странно называть ребенка подарком на Новый год, ты не находишь? — спросил он, взяв ее за руку.

— Мне кажется, я готова к тому, чтобы стать матерью. Как думаешь, у меня получится? Я ведь умею готовить. Я умею… быть ребенком. Нам всем нужно понимание. И взрослым, и детям. И еще нужно немного хлеба. Иногда. Как думаешь, нам нужен хлеб? Я забыла его купить? Или ты забыл? Птицы в нашем саду умрут без хлеба. Разве ты это не понимаешь?

Она не понимала, почему Даниил так резко изменился в лице. Она видела… страх. Неужели он так боится завести ребенка? Неужели она больше не подходит ему? Даже если так, она не готова сдаться.

— Что ты такое говоришь? — спросил Даниил.

— Я просто хочу сказать, что… — Ольга запнулась, вдохнула воздух полной грудью. — Мы и сами дети. Поэтому нам нужен друг. Тебе нужен друг, Даня. И мне нужен друг. Потому что я растворяюсь. Ты видел в том фильме, как работает серная кислота? Она разъедает кожу, кости. Зачем ты опустил меня в ванну и вылил туда две бочки серной кислоты? Я не хотела становиться хлебом для наших птиц. Ты так решил? Разве так можно?

У Даниила округлились глаза. Он прижал к себе Ольгу, погладил ее по голове. Он говорил, что это ничего, так бывает, и что все будет хорошо.

— Ты умеешь лгать, — сказала она с беззаботной улыбкой.