— Даже не стану уточнять, о ком ты ведешь речь.

Даниил развел руками.

— Ну а тебе не кажется, что у Руслана иногда крыша едет?

— Будь моя воля, я бы и сам этого старого козла хорошенько обработал. Но у меня, знаешь, уже возраст такой, когда взвешивать каждый шаг начинаешь. Руслан ведь чуть старше тебя. Считай, молодой. Кровь кипит. Война его покалечила, конечно, но он по-своему прав в своей грубости. Такие люди в милиции тоже нужны, Дань.

Даниил лишь хмыкнул в ответ. Он запрокинул голову, разминая уставшую шею, и тут его взгляд упал на бесформенный объект на обочине дороги.

— Пал Палыч, останови-ка, — сказал он.

Когда уазик взвизгнул тормозами и остановился на обочине, Даниил вышел из машины и сделал лишь несколько шагов по хрусткому снегу. Перед ним лежала в неестественной позе мертвая дворняга.

— Сукин сын… — выругался Даниил.

— Ты чего? — спросил Евтушенко, выходя из машины.

Он встал рядом с Даниилом и долго смотрел на бездыханное тело животного. Лапы и хвост чуть припорошило снегом. Пасть замерла в оскале. В боку зияла черная дыра.

— Мне уже надоело натыкаться на этих мертвых дворняг! — сказал Даниил, махнув рукой. — И мне насрать, что у него есть разрешение…

— У кого есть разрешение? — нахмурившись, спросил Евтушенко.

— Да у этого… с темной мордой. Не знаю, как его зовут.

Пал Палыч в ответ только покачал головой.

— Честно говоря, я не совсем понимаю, о ком ты говоришь.

— Да как же так? — возмутился Даниил. — Он еще с лета тут отстрелом собак занимается. С карабином по городу шастает. Детей пугает… да чего там — и взрослых тоже! Вот его точно надо закрывать. Больной ублюдок!

— Не горячись ты так, — спокойно сказал Евтушенко. — Ладно, давай псину затащим в багажник…

Сделав дело, Даниил закурил и вернулся на пассажирское сиденье.

— Знаешь, а я ведь думал, что это твоих рук дело, — сказал Пал Палыч, когда они двинулись дальше.

— Ты о чем?