– Да.

Лицо исчезло, ее катили по коридорам, в лифт и обратно. Липкий топот ног по линолеуму рядом с ней, затем пространство, полное света и низкий гул машин. Рай или ад?

Женский голос:

– Рут, вы в операционной, я сделаю вам спинальную анестезию, так что вы будете в сознании, но ничего не почувствуете во время операции. Мы перевернем вас на бок.

Игла скользит по коже, затем укол в позвоночник; теперь она лежит на спине, чья-то рука касается ноги.

– Лекарства начнут действовать примерно через восемь минут.

Нижняя половина тела словно наполнилась теплой патокой, она текла через таз, вниз по ногам к пальцам ног. Затем все ощущения ниже поясницы пропали. Голова все еще болела, но уже терпимо. Она открыла глаза: стена из зеленой ткани вздымалась над грудью; она видела, что происходит. Анестезиолог был справа от нее, рядом со стеной из аппаратов; акушерка, стоящая с другой стороны, держала ее за руку и смотрела ей в глаза. Над зеленой стеной ходили маски, глаза и голубые шапочки, будто марионетки, консультант посередине, возвышаясь над всеми остальными. Он говорил тихо; гремел металл, пищали мониторы. Вдруг толчок по онемевшему телу.

Внезапно послышались шаги и разговоры, громкие, отрывистые и настойчивые. Акушерка отпустила руку Рут. Консультант смотрел на анестезиолога.

– У нее сильное кровотечение. Нужно доставать ребенка.

Потом разные голоса:

– Сколько у нас здесь единиц крови?

– Две.

– Сильное кровотечение. Нам нужен амортизатор. Быстро!

Фигура поплыла к двери. Скольжение. Падение. Она карабкается вверх, халат, темный и мокрый, прилипает к телу. Ее кровь.

– Давай, вперед!

“Послеродовое кровотечение – осложнение, при котором роженица за считаные минуты истекает кровью”.

– Рут, посмотрите на меня. Просто сосредоточьтесь на мне. – Акушерка взяла ее за руку и двинулась, чтобы закрыть от нее кровь.

Консультант говорил: “ДЕРЖИ”, “ЗАЖИМАЙ”, “ОТПУСКАЙ”. Рут почувствовала, как что-то в ее нутре поддается, они пытаются вырезать из нее ребенка.

“Подальше от опасных увлечений”. Врачи делали это раньше. И что же? Теперь она ничего не может поделать, она будто уплывает. Он не ее. Должна сказать остальным.

– Передайте им сообщение, – сказала она. – Моим родственникам.