В Хаммерсмит они вернулись к обеду. За последнюю неделю у Рут произошло три важных события: она перестала принимать таблетки и вводить пессарии, потому что теперь ее плацента справлялась и без них; утренняя тошнота наконец-то прошла, а на долгой встрече по поводу ее будущей рабочей нагрузки Белла держалась отстраненно, но больше не злилась, – и это внушало надежду. Жизнь возвращалась в привычное русло, Рут была полна энергии и постоянно хотела есть.

– Ты даже не представляешь, как прекрасно снова нормально питаться! Месяца два я сидела только на тостах с травяным чаем. Вчера вот специально закупилась – все еле влезло в холодильник, – так что скоро устроим настоящий пир! – сказала Рут, намазывая ломтик хлеба маслом и выкладывая на него моцареллу и помидоры.

Дэн и Лорен наблюдали за Рут с одобрением, будто родители больного анорексией, который вдруг начал идти на поправку, но стоило ей воткнуть нож в камамбер, как Лорен схватила ее за руку.

– Никакого сыра с плесенью! – нравоучительным тоном отчеканила она. – Он в списке запрещенных продуктов вместе с сырым молоком.

Рут вздохнула.

– Мне кажется, это перебор. Думаешь, француженки не едят сыр во время беременности? – сказала Рут, но, увидев выражение лица Лорен, тут же осеклась. – Ладно-ладно, как скажете, нельзя так нельзя. Вообще сейчас, когда я постепенно возвращаюсь к обычной жизни, было бы здорово, если бы вы смогли дать мне инструкции на ближайшие шесть месяцев.

Она взяла ручку и блокнот формата А4, лежавшие у нее за спиной, и снова села, приготовившись записывать, но Лорен выхватила их у нее из рук.

– Давай лучше я сама напишу, чтобы ничего не забыть. Потом еще отправлю тебе по почте.

Лорен начала писать своим мелким аккуратным почерком, а Рут читала через плечо.