Не слепые!
Вот я иду мимо строящегося дома и вижу размашистую надпись белой краской: «Здесь работал Афонин». Это не казенная Доска почета, это подлинный, нутряной голос трудовой гордости.
«Что им надо? Мы хотим жить. Мы хотим работать. Мы никому не хотим зла!» — так в одном из колхозов сказала по адресу наших недругов простая женщина-колхозница. В Великой Отечественной войне она потеряла мужа и с помощью колхоза воспитала четырех сыновей и дочь, и потому вырвался из ее груди этот возглас — сплав боли, упрека и гнева.
Разве к этому возгласу не присоединяются все матери мира, все честные граждане земли? И разве не эту идею мы несем в мир?
Да, люди хотят жить! Люди хотят работать! Люди хотят украшать землю! Люди хотят видеть в нашей планете мирный дом с чистым, ясным и дружелюбным небом над головою. Чтобы звенел детский смех на земле, чтобы на вечерней заре слышалась девичья песня и чтобы утром запевал симфонию труда хотя бы символический фабричный гудок. Потому что только тот, кто трудится, кто создает, может ценить то, что создано, только тот может по-настоящему любить землю, и то, что есть на земле, и жизнь, и человека.
Ведь что такое земля сама по себе, без человека? Материя. Пылинка во Вселенной, подобная многим и многим. Астрономический объект. И только человек выделяет землю из ряда небесных тел, только его существование поднимает ценность ее; потому что человек — это мир, познающий самого себя, человек — это мир, совершенствующий самого себя, это — вершина развития мира.
А потому весь смысл развития земли, вся его философия и подлинная романтика заключается в ее преобразовании в интересах человека, трудом человека и его разумом. Потому-то человечество в свое время и увидело в нас себя, свое достоинство, свои возможности и надежды, стрелку, указывающую направление движения. Теперь это уже не стрелка. Это — сила, это — сама жизнь, реальность, это существует и действует. Это — наши стройки, индустриальный рост и вообще полное, до неузнаваемости, преображение страны, полеты в космос, но прежде всего, по-прежнему, наши великие принципы и идеалы. И я в это верю.
Но я вижу «то» и вижу «это», потому что я не слепой, но я и не хочу быть слепым, ограничиваясь только внешними, «казовыми» сторонами жизни. Веришь? — я от многого стараюсь при этом отвлечься, отвлекаюсь от одного, отвлекаюсь от другого, от третьего, я даже создаю себе теорию, что нельзя, чтобы все было хорошо, без сучка и задоринки — это было бы сверхъестественно, этого не может быть. Но есть вещи, отвлекаться от которых нельзя, несовместимо с человеческим достоинством и от которых нельзя закрыться никакими розовыми очками, как вслед за восторженным «Ах!» нельзя иной раз не сказать честное и мужественное «но»… Но тогда выступают «ревнители»:
— Ах, тебе все не нравится?!
Почему все? Все хорошее нравится, все плохое — нет. И не нравится все «оптом», «гамузом», когда в одну кучу втискивают и плохое и хорошее и все это объединяют одним святым, неприкосновенным словом.
Мне не нравится, когда забывают или не замечают, что одни строят социализм, другие — безобразия в социализме. Этим приемом пользуются проходимцы и близорукие невежды. Первые используют его для маскировки своих темных дел и махинаций, а вторые… О них очень хорошо словами Крылова сказал Ленин: «Услужливый дурак опаснее врага». И когда такой «умник» сталкивается со сложностями, он, смешивая критику с клеветой, начинает истошно вопить: «Не трогайте социализма!» «Умнику» объясняют, что анализ недостатков делается именно для социализма, чтобы навоз и грязь не залежались и не начали смердеть. Разве от улучшения того-то и того-то социализм становится хуже или перестает быть социализмом? Но тот упрямо стоит на своем или отмалчивается.
На то он и «умник»…
Поясню примером.
Когда я прочитал, что в Узбекистане строится гигантский текстильный комбинат, на котором горы собранного хлопка будут перерабатываться в эшелоны ситца, — мне это нравилось. А когда я узнал, что один из корпусов этого комбината, почти накануне пуска, сгорел в течение какого-то часа, потому что одни начальники не сговорились с другими начальниками и потому не была своевременно готова противопожарная система, — разве могло это мне понравиться? А разве кому-нибудь это может нравиться? Значит, можно ли тогда обойтись без этого корректирующего «НО»?.. Ведь это же элементарно! Азбука мысли и азбука логики. И я не знаю, как назвать того, кто пренебрегает этой азбукой? Может, ты знаешь?
А отсюда во всей своей сложности вырастает понятие и понимание патриотизма в его двух исторически сложившихся у нас толкованиях: патриотизм застоя и патриотизм развития. Первый — это славянофильство:
а второй — противостоящая этому хвастовству, прогрессивная и единственно разумная концепция, которая проходит через всю историю русской общественной мысли, начиная с Карамзина:
«Патриотизм не должен ослеплять нас; любовь к отечеству есть действие ясного рассудка, а не слепая страсть».
И дальше — Белинский:
«Патриотизм состоит не в пышных возгласах и общих местах, но в горячем чувстве любви к Родине, которое умеет высказываться без восклицаний, и обнаруживается не в одном восторге от хорошего, но и в болезненной враждебности к дурному, неизменно бывающему во всякой земле, следовательно, во всяком отечестве».
Некрасов: