Нет, самому не разобраться…

— Стив, я п-последовал т-твоему с-сов-вету, н-но п-понял, чт-то нич-чего не п-понял, — застенчиво возникает Витс со стопкой рисунков в руках у каюты терраформа.

— Давай посмотрим, — добродушно улыбается Стив.

Дрожащей рукой Витс раскладывает на столе перед терраформом свои рисунки.

— А рисуешь ты действительно здорово, — замечает Стив. — Руки у тебя из правильного места растут.

Витс отвечает на этот сдержанный комплимент, скромно пожав плечами:

— Практики давно не было, но что-то я вроде могу ещё накалякать.

— Ха, «накалякать»… так, посмотрим… ну, не знаю, что тут тебя смущает — всё ясно. Я был прав — сломался ты именно в то время, когда тебе не дали выбрать собственный путь.

— Да, но… не в этом дело. Почему я стал злым? Неужели в этом виноваты только мои родители? Может, я уже родился негодяем и ничего уже не смогу с собой сделать? М-может, я з-зря п-пыт-таюсь ст-тать х-хорош-шим?..

К глазам Витса подступают слёзы отчаяния. Но выбраться наружу им не даёт уверенный голос мудрого Стива:

— Когда мы приходим в этот мир, добра и зла в нас примерно поровну. Небольшие отклонения в одну или другую сторону, конечно, могут быть из-за генов, но личность разумного существа определяет не только геном. Добрыми или злыми мы становимся уже под влиянием множества других факторов.

— Но почему я выбрал именно зло? Я же мог смириться, или, наоборот, настоять на своём, или… ну, хоть что-то сделать такое, что никому впоследствии не навредило бы?

— Ты был просто слаб. Зло — выбор слабых.

— Почему?

— Зло всегда проще, чем добро. Зло быстро возвышает тебя за счёт страданий других, а добро — это довольно тяжёлый труд, причём далеко не всегда благодарный.

— Разве добро — это тяжёлый труд? Но почему тогда… я тут прочитал недавно в Энциклопедии, что крысы освобождают сородичей из клетки и делятся с ними шоколадом, хотя опыт строят так, что они могут этого не делать, могут просто съесть шоколад и убежать? Если на добро, на бескорыстную помощь способна даже неразумная крыса, почему не все разумные существа добрые?

— Если ты возьмёшь того же крысёнка и будешь плохо с ним обращаться, он вполне может вырасти в озлобленного грызуна, который не пойдёт спасать сородича, а в одиночку сожрёт свой шоколад и удерёт, ещё и нагадив напоследок. Разумные существа устроены сложнее, на них может повлиять ещё очень много всего. В отличие от крысы, которая живёт здесь и сейчас — и, я тебя уверяю, вытаскивает сородича из клетки, не думая об отдалённых последствиях своего поступка — разумное существо живёт в сложном континууме из прошлого, настоящего и будущего, который постоянно меняется. А сложное, как ни парадоксально, и сломать легче. Возвращаясь к тебе, я не могу точно сказать, что именно на тебя повлияло в тот момент, но путь зла ты точно выбрал не из каких-то извращённых убеждений, а из бессилия. Ты просто не смог пойти против своих родителей.

— Но как бы я мог сделать? Разве я не должен был быть им благодарен за всё, что они для меня делали? Разве они не желали мне добра?

— Ты уверен, что они всегда были бескорыстны?

— Как может быть иначе?