– Скажи, что скучала по родной мельнице и гуляла по берегу, – пожал плечами Вячеслав.

– Он поверит?

– Князь? Или Мефодий?

Дара растерялась, не зная что ответить.

– Никто из них не поверит твоим словам, – произнёс княжич. – Другое дело, что мой отец ценит чародеев, а слуги храма мирятся с вашим существованием, пока вы служите государству.

Дара молчала, глядя не на Вячеслава, а будто сквозь него. В груди всё сжималось от одной мысли о предстоящей встрече с самим Великим князем, государем всей Ратиславии.

– Не бойся, я буду рядом, – Вячеслав вдруг взял её за руки и подвёл к лавке, и Дара подумала, что он был похож на Ярополка, только казался совсем простым и понятным. Рядом с ним становилось спокойно.

– Я же ведьма, ты знаешь. Охотники ищут нас, а Создатель запрещает чародейство…

– Может, и запрещает, но я внук ведьмы, а мой отец – её сын. Он не даёт Горяя в обиду, защитит и тебя. Пусть власть храма сильна, но не Пресветлый Отец, а Великий князь правит Ратиславией.

Дара кивнула:

– Ты даже не спросишь меня, правда ли я колдовала?

Вячеслав покачал головой:

– Разве ты скажешь правду? Да и мне это неважно.

Она улыбнулась невесело и решилась спросить:

– Меня хотят отправить на войну?

Княжич почти неуловимо переменился. Он не выразил ни тревоги, ни угрозы, но исчезло тепло во взгляде.

– Твою родную деревню сожгли дети Аберу-Окиа. Разве ты не хочешь мести? Разве не боишься, что они вернутся?

Дара задумалась, рассматривая свои руки. Они казались ей теперь чужими – такими ухоженными они стали. Прежде она изредка надевала простое медное колечко на праздники, а теперь пальцы её были усыпаны рубинами и изумрудами. Вся эта жизнь была не её – чужая, непонятная.

– Я желаю мести. Я хотела бы… Но мне нужно найти сестру, – упрямо поджав губы, напомнила Дара. – И пока она не будет со мной, пока я не удостоверюсь в её безопасности, я не смогу думать о войне. И вообще, война для мужчин, не для женщин.

– Но для чародеев.