– Ты мучаешь нас обоих, не надо.

– Это же никогда не пройдет? Дыра не затянется, событие не сотрется.

– Если будешь постоянно об этом говорить, конечно, не затянется.

Тяжелой протяжный вздох. Минутное молчание.

– Аль…верь мне только, пожалуйста. Я тебя люблю. Впервые в жизни подписываюсь под каждой буквой.

Киваю. Не могу на это реагировать иначе.

Понимает. Усмехается печально.

– Не веришь. Какие-то дурацкие диагнозы припоминаешь…

– Не дурацкие. Всё так и есть. Это сродни психическому расстройству…

Взгляд Димы становится жестче.

Отстраняется, сузив глаза, и…снимает майку, являя миру свое натренированное и лишенное каких-либо изъянов тело. Я бесстыдно прохожусь по многочисленным изгибам визуально, получая колоссальное эстетическое удовольствие. Впервые позволяю себе рассмотреть его так тщательно и вблизи…

– А теперь слушай меня внимательно, бриллиантовая ты моя…

Резким движением разводит мои ноги в стороны, вклиниваясь между них, рождая что-то необузданное, новое, неопознанное. Этот контраст между решительными движениями и твердым невозмутимым тоном сводит с ума, заставляя таять.

– Я целую неделю давал тебе возможность поразмыслить, вникнуть, сделать выводы. Сам перелопатил кучу литературы, чтобы сообразить, что за гадость ты мне приписываешь вместо того, чтобы поверить в мои чувства. Так вот, – горячие пальцы волнуют, начав путешествие от плеч и двигаясь дразняще кропотливо к ключицам, – нет такого синдрома в природе. Нет. Его не существует как психического расстройства, это лишь состояние, когда жертва испытывает симпатию к агрессору. А теперь вспомни и скажи, ты симпатизировала мне, когда я тебя украл, запер и насиловал?

Как сложно сосредоточиться, когда такой мужчина замирает на твоей ложбинке…

– Н-нет. Вообще.

– Это раз, – возобновляет свои действия, вынуждая затаить дыхание, когда ладони примеряются с упругими полушариями, и по моим ощущениям – это просто идеальное сочетание, – в медицинской литературе я не нашел доказательной базы или диагностических критериев стокгольмского синдрома. Это два.

Какой к черту счетчик в такой момент?!

Боги благосклонны ко мне, ибо Диме приходится прерваться. Потому что рот его в следующее мгновение занят изучением тугой вершинки. Простреливает жгучей нитью удовольствия, я немею от этих ощущений. Он играется с чересчур чувствительными сосками, то терзая пальцами, то вбирая в себя.

И я почти разочарованно хныкаю, когда всё прекращается.