Статья 1. Центральные органы военной контрразведки в системе государственного стратегического управления

Как в предвоенный период, так и с началом Великой Отечественной войны руководство СССР придавало большое значение обеспечению безопасности Красной армии и флота от внешних и внутренних угроз в целях их поступательного развития, повышения уровня боевой готовности и эффективного применения в условиях вооружённого противостояния с потенциальными противниками.

Противодействием угрозам, нейтрализацией их негативного воздействия на советские вооружённые силы непрерывно занимались высшие политические и военные органы управления. Однако исполнительным аппаратом в данном деле, безусловно, являлись структуры государственной безопасности, как бы они ни именовались и в какие бы ведомства ни входили на протяжении рассматриваемого периода.

Как известно, практически весь межвоенный период главным субъектом управления в сфере обеспечения безопасности армии и флота выступали органы ВЧК — НКВД, прежде всего особый отдел. Отлаженная за многие годы служба военной контрразведки начала давать серьёзные сбои в годы массовых репрессий (1937–1938), когда остриё её деятельности направлялось руководством страны на поиск «подрывных элементов», шпионов и вредителей в военной среде. В ходе массовых «чисток» контингента военнослужащих страдали и ни в чём не повинные люди. Под каток репрессий попали и многие сотрудники особых отделов. Были арестованы по ложным обвинениям, осуждены на длительные сроки или расстреляны все сменявшие друг друга с калейдоскопической быстротой начальники Особого отдела ГУГБ НКВД СССР и руководители его структурных подразделений. К концу 1938 г. не остались на своих должностях и начальники особых отделов военных округов и флотов. После принятия постановления Политбюро ЦК ВКП(б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия» в ноябре 1938 г.[540] репрессивные действия резко сократились. Однако что касается сотрудников органов госбезопасности, то количество арестованных за нарушения социалистической законности даже несколько увеличилось, и это не говоря уже о таких мерах, как об увольнение со службы, понижение в должности, отстранение от оперативной и следственной работы.

На основе решений Центрального комитета ВКП(б) в органы госбезопасности, включая и особые отделы, стали направлять в массовом порядке партийных и комсомольских работников, выпускников военных училищ и академий[541]. Так, после окончания артиллерийской военной академии имени Дзержинского начальником Особого отдела приграничного Белорусского военного округа был назначен в феврале 1939 г. П.Г.Бегма. Ещё один выпускник этой академии — Н.А.Осетров возглавил особый отдел Киевского военного округа. Даже не закончив полный курс академии, Ростомашвили М.Е. стал в июле 1939 г. начальником Особого отдела Харьковского военного округа. Аналогичные должности заняли ещё ряд слушателей военных академий[542].

Начальником Особого отдела Орловского, а через несколько месяцев — Киевского военного округа весной 1939 г. был назначен выпускник Военно-инженерной академии РККА имени Куйбышева А.Н. Михеев. В августе 1940 г., т. е. спустя всего полтора года, на основании постановления Политбюро ЦК ВКП (б) молодой чекист возглавил всю систему военной контрразведки нашей страны.[543]

Большинство новых назначенцев, безусловно, имели безукоризненные политические и военные характеристики — аттестации, но, к сожалению, не обладали даже минимально допустимым оперативным и следственным опытом для эффективного руководства большими коллективами в специальных службах, не владели методикой чекистской работы. Исходя из этого, отстаивать интересы военной контрразведки в общей системе принятия тех или иных решений на государственном уровне им было достаточно сложно. Особенно ощутимо это стало в ходе и после окончания советско-финляндской войны, когда зримо проявились желания военного командования взять под своё руководство всю систему особых отделов.

Критика в адрес военной контрразведки прозвучала на заседании комиссии Главного военного совета в апреле 1940 г. в выступлении начальника Автобронетанкового управления РККА Д.Г.Павлова. Он, к примеру, констатировал, что особый отдел НКВД СССР давал ему в ходе войны не соответствующие реальности сведения[544]. В негативном плане упомянул агентурную работу особых отделов начальник артиллерии 8-й армии генерал-майор Н.А.Клич. Он заявил буквально следующее: «Если я соберу своих помощников и отзовусь о формах работы иностранной армии положительно, то заранее знаю, что из 10 присутствующих 9 будут писать донесения»[545].

Сгладить ситуацию попытался начальник ВВС РККА Я.В.Смуш-кевич, который посчитал разговоры об особых отделах не главными при разборе состояния дел в Красной армии[546]. Однако выступавшие за ним генералы продолжили тему об органах военной контрразведки, а также о контрпродуктивности масштабного засекречивания информации, необходимой командирам и начальникам.

Приводя фрагменты выступлений участников совещания комиссии Главного военного совета, следует подчеркнуть, что ни одного доклада от имени органов НКВД на нём не прозвучало. И это при том, что в эти же дни (14–17 апреля 1940 г. — А.З.) на прошедшем при ЦК ВКП(б) совещании по обобщению опыта боевых действий с Финляндией присутствовали 17 представителей Главного управления государственной безопасности НКВД СССР, включая начальника Особого отдела В.М.Бочкова, трёх его заместителей и практически всех руководителей отделений[547]. Среди 64 членов комиссии Главного военного совета по обобщению и редакции предложений, выдвинутых участниками совещания, мы не находим ни одного ответственного сотрудника особого отдела ГУГБ НКВД СССР[548]. Несмотря на это, подкомиссией по партийно-политической работе (руководитель — начальник Политического управления РККА Л.З.Мехлис. — А.З.) были выработаны предложения, напрямую затрагивающие организацию и практическую деятельность особых отделов. В частности, рекомендовалось привлекать к ответственности совершеннолетних членов семей изменников Родины, для чего добавить ряд положений в соответствующую статью закона от 8 июня 1934 г. Военным советам фронтов и отдельных армий предлагалось разрешить давать санкции на арест красноармейцев, младших и средних командиров по представлениям особых отделов[549]. Участники совещания положительно оценили работу, проведённую контрольно-заградительными отрядами (КЗО). Эти отряды были созданы на основании совместного приказа наркомов обороны и внутренних дел СССР № 003/0093 от 24 января 1940 г. В задачи КЗО входило пресечение случаев дезертирства, а также очистка тылов действующей армии от «вражеского элемента». Предлагалось, чтобы в случае нового вооружённого конфликта или войны незамедлительно воссоздать заградительные отряды на основных направлениях действий армий и подчинить их органам НКВД[550]. А в пункте 17 принятого на совещании документа прямо указывалось на потребность в кратчайший срок издать положение о работе особых отделов в военное время. Также категорически подчёркивалось, что именно военные советы фронтов и армий должны объединять и направлять деятельность особых отделов, военной прокуратуры и военных трибуналов. Предлагалось, в частности, воссоздать оправдавшие себя как в мирной, так и в военной обстановке постоянно действующие военно-политические совещания под руководством члена военного совета фронта (армии), разработать в ближайшее время и издать положение о них. Одним из участников данных совещаний, представлявших собой некий рабочий орган, должен быть и начальник соответствующего особого отдела, а принимаемые решения являлись бы обязательными для исполнения всеми представленными в нём структурами (Политическим управлением, особым отделом, военной прокуратурой и трибуналом. — А.З.)[551].

Следует заметить, что участие чекистов в военно-политических совещаниях предусматривалось ещё в постановлении Политбюро ЦК ВКП(б) от 11 января 1939 г. «О работе особых отделов НКВД СССР», однако регулярно этот коллегиальный орган не функционировал[552].

В течение второй половины 1940 г. основная часть предложений участников совещания в подкомиссии по партийно-политической работе была реализована. В частности, в августе Политбюро ЦК ВКП(б) приняло специальное постановление об усилении работы по борьбе с изменой Родине. В документе отмечалось, что в отношении лиц, совершивших побег или перелёт за границу, уголовные дела расследуются в ускоренном порядке военными трибуналами и приговоры выносятся не позднее чем через 10 дней. Военной коллегии Верховного Суда СССР предлагалось выносить решения и о привлечении к уголовной ответственности членов семей изменников Родине[553].