Там они и оставались.
В ожидании.
Какая-то птица пропела, и они сразу же догадались, что то не были любовные трели ночной птицы, а песня на встречу новому дню, который покажет им лица тех, кто узнает о себе правду, самую жестокую и болезненную, с какой они до этого никогда не сталкивались.
Еще одна трель прозвучала, на этот раз ближе, и с ней ушла последняя надежда, что эта ночь никогда не закончится.
Ничто ее не задержит.
Приговоренный к смерти почувствует себя и то более счастливым в день казни, поскольку, по крайней мере, ему не придется ни пред кем отчитываться в содеянном.
А палачу не придется отнимать девочку из рук ее братьев.
А судья никогда не осмелится вынести такой приговор даже самому жестокому из убийц, что сможет сравниться со страданиями того, кого мучает проказа.
Сеньорита Маргарет укрылась в остатках сумрака, оставшегося от ночи, позволив слезам свободно сочиться из ее уставших глаз, прекрасно понимая, что, начиная с этого момента, ей придется стать такой же жесткой, как и эта стальная женщина-доктор, поскольку никогда не сможет позволить себе этой роскоши, как плакать, заботясь о прокаженных.
Плакать перед теми, у кого было столько причин для слез, но все же сдерживались, – можно было посчитать несправедливо нанесенным оскорблением.
Жаловаться перед теми, чьи части тела отваливались кусками – лишало всяких оснований эти самые жалобы.
Когда наступит рассвет, то любой сентиментализм придется навсегда оставить, и именно она, сеньорита Маргарет, сама предложила, чтобы так оно и было.
И потому сейчас плакала.
Позволила вытечь до последней слезинки, что могла бы спрятаться в самой дальнем уголке ее разбитого на куски сердца, и одновременно накапливала силы, чтобы больше уж никогда не плакать.
И под конец издала такой горький стон, что Менелик Калеб не смог сдержаться, взял ее руку и поднес к губам.
То был поцелуй любви и утешения, но больше всего это был знак бесконечной благодарности, он помог несчастной женщине понять, что там, в глубине, под слоем страданий и вреда, которые она причинила им, в глубине души каждого из них кроется убеждение, что их любимая учительница, безо всяких сомнений, отдала бы тысячу своих жизней, чтобы спасти хотя бы одного из них.
И если в мире и в такое время, когда миллионы детей страдают, и где никто даже пальцем не пошевелит помочь им, получится познакомится с таким человеком, как сеньорита Маргарет, то этого будет уже достаточно, чтобы наполнить память добрыми воспоминаниями.
Менелик Калеб был более чем уверен, что как только сеньорита Маргарет переступит порог лепрозория, обратно уже не вернется, и даже если случится невероятное – «ее дети» выздоровеют, то она найдет в тех стенах столько боли и несчастья, что никогда не соберется с силами и не оставит больных на произвол судьбы.
Злость бежит от «зла», но в некоторых случаях, а это был одним из них, добро становится заложником «зла» в своем желании уменьшить и укротить его, и никто и никогда уж более это добро не увидит.
Они пойдут туда, куда она хочет, хоть в Сенегал, хоть на самый край света, Менелик Калеб никогда не обернется и не посмотрит назад, а потому не встретится уже с теми, кто, судя по всему, добрался до своей конечной остановки.