То была ночь полная магии.

Болезненной магии для большинства тех, кто шел неизвестно куда с сердцем опустошенным тревогой.

Ни сеньорита Маргарет не обмолвилась ни единым комментарием, ни опечаленный Менелик не произнес ни единого слова, но ощущение «беды» словно окутало лодки, и мало кто не понимал, что они плывут один на один с проказой.

Дурно пахнущие «булала» разглядели язвы на коже детей, и хотя никто не понимал ни слова из того, что они шептали друг другу, но достаточно было понаблюдать за тем, какими они обменивались взглядами и как сторонились больных, чтобы понять – «булала» знали каких пассажиров везут в своих лодках.

То были, безо всяких сомнений, мужественные люди.

Мужественные и исполнительные, следующие данному ими слову, поскольку любой другой бы просто выпрыгнул на берег и убежал прочь от лодок, несших на себе ужас в самом его полном и неприкрытом виде, из всех его бесконечных представлений.

Смерть – всего лишь смерть, боль – есть боль и только, страх – не более чем страх, а безумие – всего лишь безумие, но проказа есть и страх, и боль, и безумие, и сама смерть, объединенные в одно яростное, безжалостное целое.

Незадолго до рассвета Ахим Биклия, этот жизнерадостный Ахим, этот полный сил Ахим, некогда выдумщик и полный шалостей Ахим, вдруг бросился в воду.

Появился он на середине реки, далекие отблески пламени осветили его лицо на фоне темной воды, он поднял рук в прощальном приветствии.

– Прощайте! – прокричал он хрипло. – Прощайте!

И голова его исчезла под водой.

Сколько раз они видели, как он нырял в реку прямо под окнами школы!

И сколько раз выскакивал из воды, взлетая к небу, подобно дельфину с кожей цвета агата!

Но не в этот раз.

Он более не появился, потому что «зло» оказалось слишком велико для него.

«Булала» отвели их к старой хижине, крытой соломой, и, показав жестами, чтобы они оставались именно на этом месте и не подходили к видневшейся вдалеке деревне, не спеша продолжили свой путь вниз по реке.

Сеньорита Маргарет и дети сели на землю и стали ждать.

Спустя шесть часов, а в Африке время теряет свою значимость, на тропинке, петлявшей вдоль берега, появилась белая женщина в серой униформе, волосы коротко острижены, выражение лица решительное, она ограничилась коротким рукопожатием с сеньоритой Маргарет, вышедшей ей на встречу, не остановилась ни на мгновение, хоть и тяжело дышала и пот градом катил с нее.

– Я доктор Дюран, – представилась она на достаточно хорошем английском. – Откуда вы?

– Из Эфиопии.